ЗВЕЗДНАЯ ПАМЯТЬ

из  виртуального

Округа промокла насквозь. Вторые сутки дождь льет беспрестанно. Навеянная им меланхолия располагала к раздумью и чему-то невероятному.

Анатолий стоял у окна и видел зябкую дрожь листьев, серую реку и от ударов капель о стекло не расслышал за спиной шаги. Даже, когда кто-то прильнул к его спине, не оглянулся, тем более, что глаза прикрыли мягкие ладони. Стоял долго, и сколько бы еще неизвестно, но женский голос вмешался в молчание. Это настораживало. Что-то большее, чем любопытство заставило Анатолия оглянуться - в комнате никого! 

Шум дождя призывал к действию. Накинув плащ, спустился к берегу реки. Остров, укутанный по самые макушки деревьев простыней влаги, едва маячил и казался недоступным. Порывы ветра носили воронье из стороны в сторону, громко крича, птицы стремились к верхушкам тополей, надеясь там переждать непогоду. Пахло костром.

Поправив капюшон, Анатолий повернул в сторону леса. Обходя лужи, углубился в сырость и превратился в призрак, избегающий людей. Желая в одиночестве посмотреть на себя со стороны, а не глазами тех, кто окружал в жизни, он ходил, раздумывал, волновался и чем больше принуждал себя увидеть желаемое, тем больше приходил в отчаяние - оно упорно избегало встречи.

Тем временем ветер унес тучи, и хлынуло солнце. Взбодренный, снимая на ходу плащ, вернулся к реке. Чайки садились на воду, обещая, как говорят моряки, хорошую погоду, плескалась рыба, кувшинки млели от тепла, рыбак спешил на лов, лопоухая собачонка с лаем неслась впереди, лапами сбивая с травы сверкающие остатки дождя.

Опустив руки в воду, наслаждаясь прохладой, Анатолий кожей почувствовал кого-то рядом и, не раздумывая, плеснул туда водой. Ответный смех невольно вызвал вопрос: "Не сошел ли я с ума?"

Будто бы угадав его мысли, получил ответ.

- Таким как ты сумасшествие не грозит. Приглашаю на качели.

Не будучи покорным - согласился. Чем выше взлетал, тем больше казалось, еще взмах, оторвется от земли и полету не будет конца. И, чтобы избавиться от наваждения, раскачался в полную силу. Через какое-то время послышалось.

- Неугомонный, остепенись. Голова кругом пошла. Сделай передышку.

И опять уступил. Сел на скамейку. Золотая дорожка заката протянулась к его ногам, предлагая бегство на ту сторону реки, но крепкая рука удержала, а тепло прижатого плеча лишило остатка желания.

- Что дрожишь, радость моя, зябко?

Это была сладкая, необыкновенная дрожь, от которой теряют голову, но не таков Анатолий. Поведя плечами, заинтересовался незнакомкой. Не имя, не фамилия, а интересовало, кто она по своей сути и почему неотступная. Объясняла долго. Из множества сказанного он понял - она тень каждого живущего, каждого цветущего, каждого лежащего, в явлениях, подчас необъяснимых. Ее звонкие слова ложились кирпичиками в ступени к виртуальному счастью. Анатолий не хотел виртуального, а хотел земного, тем более, как ему показалось, далеко идти не недо. Оно оказалось рядом. Губами нашел незримые губы и, не чувствуя препятствия с их стороны, поцеловал.

- Смел для начала, - послышался шепот.

Анатолий повернулся боком и погладил медь волос незнакомки, шероховатые брови, маленький нос, чуть влажные приоткрытые губы, с ямочкой подбородок, плечи и пожалел, что у него для ласки нет множества рук. Он посмотрел ей в глаза. Они ликовали и светились радостью, выпущенной наружу после долгой тьмы.

Чем ярче чувство, тем прекрасней жизнь! – решил он.

Переведя дыхание, освободил ее груди от плена одежды, поцеловал одну, другую и будто бы обжегся. С надеждой еще большего наслаждения, снова поцеловал их, но тут же отшатнулся. Только что горячие, они стали отдавать холодом, но хозяйка, будто бы от раба, требовала продолжения ласки. Он не посмел возразить. Теперь его руки чувствовали иное: грубость волос, поредевшие брови, щеки и подбородок в морщинах, и дряблость губ. Коснувшись худых плеч и, не ощутив прежней нежности грудей, закричал.

- Ты изменница! – и брезгливо вытер руки о траву.

- Минуту назад ты упивался мною, а теперь ненавидишь? Но даже в ненависти не избавишься от меня! – Сказав, подняла руки вверх.

Уловив в тоне угрозу, Анатолий не струсил, но, получив толчок в спину, побежал. Слух обострился до шелеста листвы придорожных кустов, до хруста травы под ногами. Бежал, вылавливая между ними тревожные звуки и, поняв, опасность миновала, остановился.

На обочине что-то блеснуло. Поднял осколок зеркала. В нем отражалось небо. Перевел на себя и отметил, что лицо давно покинула молодость, а пора возмужания торопливо уступает место другому неумолимому качеству. Потянуло в страну - юность. Куда там! Назад раки не ползают, и от бессилия швырнул осколок в лужу.

- Напрасно! Ты увидел себя не в кривом зеркале, а в зеркале времени и почему-то испугался своего отражения? Ай, да герой! Ты хочешь жить вопреки вселенскому круговороту и казаться лучше, чем на самом деле? Знай, время беспощадно ко всем. Даже огонь, вечный огонь и тот отступает перед ним. Чем больше сознаешь драгоценность жизни, тем большая требуется отдача. Люди рождаются в кулачок сжатыми руками, надеясь не упустить своего, а уходят с открытыми ладонями, не взяв ничего. В гробу карманов нет. Каждый платит по-своему. Настала очередь и тебе расплатиться за прожитое. Не медли! Плати!

Черная тоска не могла подсказать ничего разумного, чем можно было откупиться, все давно растеряно, все роздано. Чем больше он напрягался, тем больше казался человеком, судьба которого безжалостно занесла в толпу неизлечимых больных. Еще мгновение и Анатолий станет таким же. В последнюю секунду незнакомка протянула ему руку. Прижав к губам, он благодарно целовал пальчик за пальчиком… Наволока истомы, закрыла ей глаза. Он восхищался спящей, торопя ее пробуждение, чтобы снова набраться от нее сил.

Не открывая глаз, она строго поинтересовалась.

- Ты счастлив со мной? Знай, я не хочу делиться чувствами ни с кем. Тебе известно о любви и разлуке? Коварство их безграничное. Борьба беспощадная. Я мечусь между ними, выжидая, кому из них помочь. Все требуют любви и презирают разлуку. Так и меня, одни обожают, другие клянут. Довольно о печальном. Пора к Белой горе и ручью, в котором ты вчера нашел "чертовы пальцы".

Торопись и слушай. Перед тем, как провалиться в ад, бесовские руки становились бескровными, прозрачными, каменели и отпадали. Зло не может быть вечным. Пальцы потеряли былую силу и теперь служат добру. Кто найдет их, того горе минует. Тебе повезло! У тебя есть оберег от зла, насилия, тревог и волнений, - улыбнувшись, приказала идти за собой.

По пути остановилась на мосту через овраг, поцеловала Анатолия, а мост назвала "поцелуевым". В родник бросила монетку, чтобы когда-нибудь сюда вернуться.

- Пойдем на поляну, там растет моя заветная береза. Вон она!

У той красавицы березки,

Что лучик в косы заплетала

И ветром, теребя сережки,

Нам что-то ласково шептала.

Забыв про все грехи людские,

Свиданья наши поощряла,

Любви объятия тугие,

От глаз недобрых закрывала.

Подойдя к дереву, присела. Увидев грибы вокруг, трогая их шляпки, ласково приговаривала.

- Миленькие, родненькие, ненаглядные.

От ее способности находить в простом радость, глаза Анатолия счастливо вспыхнули, и сердце застучало в унисон с природой. Взглянув, она поняла состояние его души и благодарно улыбнулась.

Вот и гора. Может за чистоту одежд берез, а может, за яркость песка получила название “Белая”. Поддерживая друг друга, сошли вниз. Анатолий растерялся. От былой россыпи чудо - камней ничего не осталось. Ручей сделал свое дело, и продолжал наносить слой песка на слой.

- Удивительно! Так все быстро меняется и мчится куда-то.

- Чему удивляться! В жизни все быстротечно. Ты дорожишь мигом, цепляешься за него и в этом видишь смысл жизни. Смотри, миг улетел, и указала на молнию, блеснувшую вдалеке.

Только что Анатолий задержал миг, подаренный этой удивительной женщиной, и позавидовал сам себе. Как не позавидовать нечаянной радости? Как не позавидовать обновленному чувству, когда находишься во власти не безотчетного юношеского восторга, а другого, так мало отпущенного, может запоздалого, но желанного, необходимого душе для воскрешения. Но кто ее будет воскрешать дальше ?!

А пока, округа смешались с солнцем, шуршала падающая листва, сверкали нити паутин, огонь рябины подогревал чувства, и только крики журавлей отвлекли на мгновение. Глазами, проводив птиц, он обнял незнакомку.

- Не торопись, радость моя. Всему свое время. На сегодня хватит. Солнце спешит на покой и нам пора возвратится в мир реальный. Я не покину тебя, если сам этого не пожелаешь.

Шли по теням деревьев. Туман с поля потоками стекал в овраг. Испариной росы покрывалась трава. В серебряную колыбель месяца укладывался утомленный день, отзвонив вечерню, дремали колокольчики, золотистые глаза ромашек потускнели.

Из перелеска мальчишка, лет десяти, выгнал непослушных коз. Выгоревший от солнца его чубчик свисал до белесых бровей. Нос в веснушках. Дырявая на плече футболка требовала замены, неопределенного цвета шорты были явно короткими, из рваных тапочек торчали большие пальцы ног. Ясные глаза доверчиво смотрели на незнакомца. Анатолий кашлянул, достал из кармана брюк деньги и вложил в ладонь растерявшемуся пастушонку. От неожиданного подарка тот сморщил лицо и долго благодарил странного дяденьку.

- Ты в ребенке увидел себя босоногого, в штанишках с лямками наперекрест, постоянно голодного, а вместо конфетки - кусок жмыха, оттого и не смог равнодушно пройти мимо. Я рада, что ты и не пресытился жизнью и не видишь в ней забаву, а видишь тяжкий труд души и тела.

Тем временем небо остывало, темнело и только по краям теплились огоньки заката. Казалось, они затухнут, и остатки дня, подпирающие небо, не выдержат тяжести тьмы; она рухнет и жизнь прекратится. Но нет! Незримая рука зажгла звезды, созвездия и одним махом подпалила Млечный Путь. Тьма отступила.

- Я больше не могу! Откройся! Кто ты! - крикнул Анатолий, сжимая руку незнакомки. - Не мучай!

- Я твоя звездная Память. Ты не сохранил меня в беге времени, ты дорожишь мною. Пока ты жив, буду жить и я. Наслаждайся мною в минуты счастья, зови меня в минуту тревоги. Непременно помогу!