ОМАР ХАЙЯМ

Рассказ

Рейс откладывался до полуночи. Ругая аэрофлотский сервис, потолкался в душном аэровокзале, в холле посмотрел теленовости и решил скоротать время в городе. Втиснувшись в автобус, доехал до центра. Посидел в сквере. Старичок читал газету, мать в коляске успокаивала кричащего ребенка, в кустах боярышника два воробья, распушив крылья, что-то доказывали друг другу.

Мне не сиделось. Пошел вдоль проспекта. В "России" шел американский боевик. Время оставалось много, и взял билет на первый сеанс. Свет после "Фитиля" загорелся на минутку, дав возможность опоздавшим занять свои места. В свободное рядом место, извиняясь, села девушка. Погас свет, глаза еще не привыкли к темноте, и рассмотреть ее лицо было трудно.

-Молодой человек, смотрите на экран, там интереснее.

То ли ее замечание испортило мне настроение, то ли обилие крови, хлынувшее с экрана, послужило поводом к мысли уйти, и хотел встать, но девушка сжала мою руку и прижала к себе.

- Ой, страшно! – воскликнула не громко.

Искренность в ее голосе была не поддельной.

В это время на экране красавец сутенер занес нож на невинную жертву.

- Вам не надоела кровь? - спросил я. – Может, уйдем?

- С удовольствием, а то не буду спать всю ночь, я такая впечатлительная.

Под шипенье зрителей нашего ряда вышли из зала.

- Вы опять на меня смотрите внимательно. Или где видели?

- Нет. У вас интересное лицо.

- Какое, какое? – переспросила она.

- Интересное.

- Обыкновенное. Ничего в нем интересного нет.

- Что вы, все лица необыкновенные, а ваше, особенное, - вдохновился я, глядя на ее широко открытые серо-голубые глаза. – Мы не знаем себя, оттого так и говорим. Вы можете описать свое лицо? Вряд ли, хотя и часто смотритесь в зеркало.

- А вы откуда знаете об этом? – остановившись, она сделала шаг вперед, повернулась, поправив золото волос.

Лицо ее сияло улыбкой, губы слегка приоткрылись, ямочки на щеках стали глубже, симпатичнее. Я продолжал.

- Грех с такой внешностью не смотреться. Глядя, вы любуетесь собой, но описать лица все же не сможете. Однако попробуйте.

- У меня оно правильной формы, - ведя руками от висков к подбородку, говорила она.

- Уточните, какой.

- Наверное, овальной.

- Точнее.

- Что вы привязались к лицу? – сказала с раздражением и быстро пошла к автобусной остановке.

- Хорошо. Оставим лицо, перейдем к глазам. Какие они?

- Васильковые, наверное, - замедлив шаги, ответила неуверенно. – Я думала, хорошо знаю себя, а оказывается процесс познания трудный.

- Ладно, познания оставим, перейдем к материальному. Не позавтракать ли нам, - последовало мое предложение.

- Позавтракать? - Потерев спинку носа пальцем, добавила. - Это вопрос интересный. Вообще-то я на диете.

Вдруг в ее глазах мелькнули искорки, и она улыбнулась.

- Хотите, по этому поводу прочитаю Хайяма? – и, не дождавшись ответа, начала с иронией.

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.

Два правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем, что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

- Омар правильно сказал? – и посмотрела на меня, пытаясь уловить реакцию на прочитанное. – Он как – будто подсмотрел нашу ситуацию, правда?

- А вы что, друзья с ним? Так фамильярничать могут только родственники или близкие люди.

- Мы и есть близкие с ним по духу. Вы что–нибудь знаете его? Прочтите.

Общаясь с дураком, не оберешься срама,

Поэтому совет ты выслушай Хайяма:

Яд, мудрецом предложенный, прими,

Из рук же дурака, не принимай бальзама.

Крылышки ее бровей взлетели кверху, и она захлопала в ладоши.

- Брависсимо! Я думала, в наше время не до Хайяма. А как вы считаете, он был алкоголик? Хваля в каждом рубаи вино и пьющих, сам, очевидно, любил побаловаться винцом.

- Нет, такие сочинения алкоголику не осилить, - сказал я. - Для этого нужна светлая голова и достаточная степень юмора. Наш Минздрав на каждой пачке сигарет предупреждает, что курение опасно для здоровья. Может, кто одумается и бросит курить. Так и Хайям, как хороший психолог, очевидно, рассчитывал на то, чтобы в плохом увидеть хорошее. - Так что, идем завтракать или нет? – сменил я тему.

- А может быть, поедем?

- Куда? – вырвался у меня вопрос. – А впрочем, как вас звать?

- Наташа.

- Я – Мефодий, фамилия – Папалтак, - представился в свою очередь.

- Мефодий Папалтак – это великолепно, это звучит гордо. - Куда ехать? – как бы вспомнив мой вопрос, ответила – Ко мне на дачу с камином.

- Далеко?

- Нет, минут двадцать на автобусе.

- Хорошо. Кто там еще будет? – Не выдавая радости, спросил на всякий случай.

- Никого, - и, перейдя на ты, уточнила. Ты и я.

Проходя мимо гастронома, я предложил зайти туда, заметив попутно.

- Хайям хороший человек, но бутылка шампанского нам не повредит. Как ты на это смотришь?

- Положительно, - улыбнулась она, поправляя ремешок сумки через плечо.

- Что, мадам, пожелает?

Она прижалась ко мне и посмотрела в глаза. Тепло ее тела, запах духов кружили голову и увлекали в мир иных желаний. Ради этого ничего не жалко.

– Флакончик шампанского и коньяка, - теребя на моей рубашке пуговицу, прошептала она

- А во что положим?

- Какая женщина обходится без авоськи, - и достала из сумочки пакет с ручками. - Закуску выбери сам. Я полагаюсь на твой вкус, милый.

Было впечатление, что давно знаем друг друга, и дача с камином заждалась нас. Подсчитывая в уме оставшиеся финансы, купил шпроты, сортовую колбасу, лимоны, плитку шоколада и сыр "рокфор". В автобусе ее голова легла на мое плечо.

- Поцелуй.

Не задумываясь, как школьник, чмокнул ее в подставленную щеку. Автобус летел. Мелькали дома, гремели мосты. Мысли туманились. На повороте от резкого тормоза, она открыла глаза. Посмотрев в окно, торопливо встала, взяла за руку и повела к выходу.

- Подъезжаем. Чуть не проспала.

На остановке вышли.

- Вот моя деревня, вон мой дом родной, - Наташа указала на дом под рыжей черепицей. - Пройдем несколько сот метров, и мы у Христа за пазухой. Тебя дорога не утомила, милый? Если нет, то возьми пакет и вперед!

Весна пела, цвела, пахла. Вокруг кипела работа. Дачники как жуки – рогоносцы ковыряли землю. "Давненько я не брался за лопату", - подумалось мне мимоходом и посмотрел сбоку на Наташу – святая, да и только.

- Вот и пришли, - с некоторой тревогой она толкнула покосившуюся калитку.

Вдоль дорожки валялись: прошлогодняя картофельная ботва, доски, безносая лейка, грабли, поржавевшая лопата.

- Не отставать! За мной! – Резко звучал ее голос в деревенской тишине.

- Есть, не отставать! – ответил ей в тон.

Дом казался нежилым: ставни скручены ржавой проволокой, краска на обивке стен местами облупилась, как у дикаря на сочинском пляже. Еще я обратил внимание на открытую входную дверь и плащи, весящие на гвоздях в коридоре. Не придавая им значения, представил, что сидим с Наташей у камина и цедим шампанское...

- Входи, входи, Мефодий – торопила девушка.

Закрыв глаза, переступил последнюю преграду – порог.

- Татка, где тебя черти носят? Мы заждались и голодные как волки. Ба, да ты с гостем!? – из мрака сигаретного дыма, спросил один из мужчин, сидящий за столом без майки, и, затушив в пепельнице окурок, отложил карты в сторону.

Другой картежник встал нам на встречу.

"Ситуация, - сработал мой мозг, - назад!" – приказал себе.

Мужчина упредил мое отступление. Схватив за руку, подвел к окну.

- Николя, оставь его в покое. Этот любитель Омара Хайяма принес вам гостинца, - сказала миролюбиво Наташа, руками разгоняя дым.

Тот, что без майки, повернулся на стуле, взял из моих рук пакет и стал выкладывать на стол содержимое, приговаривая.

- Кучеряво живешь, любитель. Тат, где такого щуплого подцепила? Ему дунь в попку, голова отскочит.

Мне было не до юмора и обид.

- В кино. А вы, змеи, не начали даже копать, - Снова выходной будет потерян. Вил, где Вовка? – спросила Наташа у держащего меня. – Дома одного оставил? Набедокурит, ты будешь в ответе. За мальчонкой глаз да глаз нужен.

Вил что-то пробурчал в ответ и отпустил мою руку.

- Тат, не серчай, допишем пульку и за лопаты.

Наклонив головы, они шепотом переговаривались, а мой мозг работал. "Положение гадкое. Сопротивляться бесполезно, кричать, звать помощь – тоже. У них все отработано. Ах, девица, девица, как ты меня подвела!"

- Смотри, птенчик аж из белокаменной пожаловал, - разворачивая командировочное, иронизировал Вил. – Доцент, завкафедрой из Зеленограда. Такого в нашем реестре еще не было. А вот с денежным довольствием, худо. Издержалась наука. Николя, приколи бумажки шилом, - сказав, отодвинул ему документы.

Тот повертел их в руке и лезвием узкого ножа пригвоздил к столу. Я посмотрел на Наташу, ища поддержки. Та развела руками и отвернулась.

- Что будем делать с доцентом? Просто отпустить, нам образование не позволит. Может сообщить на работу и послать документы письмом? Вот, мол, чем занимается человек науки в командировке, - на полном серьёзе рассуждал Николай.

- Ты прав, нельзя все спустить на тормозах, надо что-то придумать, - и Вил задумчиво почесал затылок.

- Ребята, отпустите, у меня скоро самолет улетает, - без всякой надежды попросил я.

- Самолет, говоришь? – сморщившись, Вил добавил, - Татка, плесни нам коньяку, а тебе доцент откроет шампань. Я думать буду.

- Эврика! – стукнул себя по лбу Николай, - придумал! Пока мы похмеляемся и доигрываем партию, отправим птенчика на трудовой фронт. Пусть поработает физически, если не умеет умственно. Правильно, мальчишка и девчонка?

- Вы у меня гениальные, - почти пропела Наташа после второго стакана шампанского.

- Пойдем, укажу, где будешь копать. Вздумаешь дебоширить или спасаться бегством, тебе обойдется дороже. Вон тот участок одолеешь и доложишь, - и Вил указал обширный участок у забора.

К вечеру у меня загудела спина, на руках вздулись мозоли, в животе урчало. Наталья вышла на солнышко, подставив ему широко распахнутый ворот кофты, хмельно подмигнула мне и позвала.

- Байкал! Байкал!

Из-за дома нехотя вышел лохматый пес. Вильнув хвостом и, не глядя в мою сторону, начал из рук хозяйки жевать колбасу. "А мне? Это же моя колбаса! Я есть хочу!" – но крика не получилось, рот затек слюной, голодный марш в животе зазвучал громче.

- Мефодьюшко, маловато мы провианта взяли. Мальчики все слопали, едва песику досталось, - и, всунув руки в карманы джинсов, что еще больше подчеркнуло достоинства фигуры, вошла в дом.

Мне было не до ее форм, тем более – содержания, надо спешно кончать работу. Солнце, заигрывая с редкими облачками, стало холоднее и готовилось скрыться за соседним лесом. Ласточки со щебетом носились над землей, воробьи во всю глотку чирикали на заборе, будто бы издевались надо мной. Я отвернулся и увидел, как, слегка пошатываясь, на крыльцо вышла Наташа, а следом за ней парни. Я вытер пот с лица.

- Доцент, неси сюда лопату, - попросил Вил.

- Смотри, выбелил железо о сырую землю, молодец! Копал – то на штык? Смотри, перекапывать заставим.

- Он хорошо работал. Я проверяла, - заступилась Наташа.

- Вил, выдай ему документы, проездные и подбрось до аэропорта, - свеликодушничал Николай.

Я взял протянутый паспорт, с вложенными рублями, билетом и командировочным.

- Мефодий, прилетай осенью копать картошку. Тебя нам не будет хватать, - сказала Наташа, протягивая руку на прощание.

В аэропорт прибыли вовремя. Регистрация прошла без задержки. Сев глубоко в кресло самолета, я закрыл глаза. Омар Хайям съехидничал.

Ты лучше голодай, чем, что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.