ЗНАМЕНИЕ РАСПУТИНА

Эссе

С именем Распутина связано десятилетие развала России и крах дома Романовых. В революционном Петрограде так расшифровывали фамилию "старца":

Романова

Александра

Своим

Поведением

Уничтожил

Трон

Императора

Николая

Чем больше время скрывает от нас личность Григория Ефимовича Распутина-Новых, тем больший интерес проявляется к нему.

 «Не будет преувеличением сказать, что в ряду авантюристов и шарлатанов всех времен и народов, в шеренге Калиостро, Казановы, Сен-Жермена и им подобных, Распутину принадлежит одно из самых первых мест – первое место по масштабу достигнутого успеха в воздействии на умы венценосных правителей и приобретения реальной власти и могущества», - писал в прошлом веке о Распутине профессор психиатр В.Е.Рожнов.

Григорий родился в 1872 году в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии в семье крестьянина. Дед его, Никифор Черный, крутого нрава и буйного распутства, был сослан в тюменский край на двадцать лет каторги за убийство и разбой. Рожденный от Никифора, Гришкин отец при рождении получил фамилию - Распутин, что и было записано в церковной книге. Внук пошел в деда. Не высокого роста, жилистый, руки как крюки, волосы на пробор, борода будто бы приклеенный клочок шерсти, впалые щеки, серые глаза, глубоко сидящие в глазницах, больше отталкивали, чем притягивали. Не одна драка в селе, попойка или еще какое дурное дело не обходилось без Григория. Мастак красть лошадей, за что и получил кличку «конокрад», был не раз бит сельчанами. После одного из побоев едва выжил и скрылся из села. «Просветленным» оказался в Верхотурском монастыре Пермской губернии на богомолье. Замолив грехи, от скита к скиту, от монастыря к монастырю пошел по святым местам и застрял у хлыстов. Ему по нраву пришлась секта. С новыми дружками и подружками блудный сын Григорий явился домой. Молились в погребе; в баню ходили гурьбой. Деревенский сход решил, чтобы новоявленный «старец» не смущал народ, изгнать его и компанию из села. Сказано, сделано.

Якобы, видение подсказало Григорию отправиться в Санкт-Петербург. Слава опередила старца, и дошла до инспектора Петербургской духовной академии отца Феофана: «Слышали, в Сибири праведник объявился, говорят, на три месяца дождь заговаривал, как Илья Пророк. Гришей его зовут… Видимо, большой святости человек!».

С осени 1904 года Гриша живет в северной столице. Обласканный отцом Феофаном, был представлен Иоанну Кронштадтскому, после чего введен в дом знатока спиритизма – великого князя Николая Николаевича, а он через фрейлину императрицы Анну Вырубову в 1907 году представил тридцатипятилетнего “святого” царю, и тот определил его лампадником при дворе. Знакомство, как значимое событие, монарх отметил в дневнике: «Познакомился с человеком Божьим – Григорием из Тобольской губернии”. “Он очень интересный человек. В его словах много народной мудрости. В вещах, которых он, казалось бы, и знать не может, он просто отлично разбирается”.

“Григорий Ефимович – это моя вера”, – любила повторять царица. В одном из писем обращалась к нему: “Радость неописуемая, что Ты, возлюбленный наш, был у нас. Как Тебя достаточно благодарить за все… Только заснуть на твоем плече – спокойно, мирно, тишина кругом – душа куда-то далеко ушла. Ты ее взял туда, куда она стремилась. Спасибо за это забвение… Прости мне Ты, учитель мой, много, знаю, согрешила и согрешая, прости и терпи. Стараюсь быть лучше, но не удается – знаю, что много не хорошего делаю и мыслю – хочется быть хорошим христианином, добрым человеком – но так трудно. Сколько придется бороться с плохими привычками. Но Ты поможешь, не оставишь. Я слабая, нехорошая – одно только: Тебя люблю и верю Тебе”.

Царская дочь, Ольга искренне писала ему: “Бесценный друг мой! Часто вспоминаем тебя, как ты бываешь у нас и ведешь с нами беседу о Боге. Тяжело без тебя: не к кому обратится с горем, а горя сколько! Помолись за меня и благослови. Целую твои руки и верю тебе”. Такие же письма писали Татьяна и Анастасия к “верному другу”, прося у него помолиться за царствующую маму, дать ей покой, забвение.

Наследник Алексей по-детски интересовался у отца: “Правда ли, что Григорий Ефимович святой человек?” Как не поверить в святость, если только он мог останавливать гемофилическое кровотечение, которым страдал мальчик. Этот лечебный феномен до сих пор остается не распознанным учеными. После очередного приступа болей в коленном, заговоренным "лампадником", монарх благодарно записал: “После обеда приходил Григорий; посидели вместе у кровати Алексея”.

В царском дневнике больше отводилось места “другу” Распутину, чем началу империалистической войны. С завидным хладнокровием Николай сделал краткую запись: “19 июля, суббота, 1914 год… Погулял с детьми. В 6.12 поехали ко всенощной. По возвращении оттуда узнали, что Германия нам объявила войну! Обедали: Ольга, Александра, Дмитрий”.

Движимый маниакальной святостью, Распутин действительно распустился и взялся за дела государственные. Через Александру Федоровну смещал и назначал министров, вмешивался в дела Священного синода, указывал царю, как Верховному главкому, где наступать, а где придержать наступление на германцев и дошел до того, что стал активным противником Государственной думы. Узнав о поставленном в ней вопросе «о некоем Григории Распутине», дал царю телеграмму: «Папа. Дума твоя что хошь то и делай. Какеи там запросы. Это шалость бесовская. Прикажи. Не какех запросов не надо». Дума пасовала перед  Распутиным. “Распутин имел громадное влияние в Царском”, – писал премьер С.Ю.Витте. Вот просьба Распутина за своего протеже, написанная на клочке бумаги к другому премьер-министру Горемыкину: «Дорогой старче божей выслушай ево он пусть твоему совет и мудросте поклонитца распутин».

Ища покой расстроенным нервам, помазанник божий любил свободное время проводить с Гришей. “… Вечером под влиянием успокаивающей беседы Григория душа пришла в равновесие”. Перед отбытием в Ставку Николай II непременно жал руку “друга” и получал благословение. Об этом говорит дневниковая запись: “После обеда видел Григория, который благословил в дорогу”. Ритуал благословения иконами тесно вошел в жизнь царствующих особ и Распутина. «В 6. 1/4 к нам приехал Григорий, он привез икону Святого Симеона Верхотурского, видел детей и говорил с ними до 7. ½. Обедал Орлов”, – педантично занес царь в дневник. А чуть позже еще запись: “После чая принял Сазонова. Вечером приехал Григорий, побеседовал с ним и благословил меня иконой”.

О «святом» Григории говорил Петербург, но по-разному. Психопаты, искатели теплых мест, заинтересованные сановники и банкиры возвышали, целовали руки, просили помощи, совета, а реально мыслящие ненавидели «старца» и старались открыть глаза царю на темные делишки проходимца. Когда монарху доложили, что его любимец ходит в баню с женщинами, он отмахнулся. Знаю: «…он там проповедует священное писание... Григорий Ефимович святой человек, а на святых всегда клевещут».

Лестницу удачи Распутин не хотел уступать бывшему своему другу иеромонаху Илиодору, который видел себя, чуть ли не духовником царя. С громом, скатившись вниз, иеромонах отомстил конкуренту. Заманив его в Ярославское подворье бил Григория по голове крестом, а два дружка кулаками. Дав обещание, не появляться больше во дворце, Распутин вырвался их рук экзекуторов и прямиком побежал во дворец с жалобой. Иеромонаха сослали в Флорищеву пустынь, где он отрекся от христианства.

Злоба отрешенцу жгла душу, а Гришка в это время красовался в родном Покровском, хвалясь сельчанам высокими связями, святостью. Среди поклонниц оказалась и бывшая подружка Хиония Гусева. Науськанная неугомонным Илиодором, ножом распорола живот старцу так, что вывалились внутренности. Пошла срочная телеграмма царю о случившимся. К пострадавшему выехал лейб-хирург Федоров. Газеты Петербурга давали сенсацию за сенсацией: «Святой Григорий мается от заражения крови», «Распутин умер», «Конец конокраду»… Оказывается, бывают чудеса на свете. Твердя: «выживу, выживу, выживу» Распутин выжил и явился в Петербург в венце мученика божьего. Фавор со стороны царя и царицы согрел душу страдальца. Еще бы, Распутин спаситель трона, добрый ангел семейства.

Недовольство святошей росло. Покушения на жизнь старца участились: то ножницами чуть не отрезали ему мужскую силу, то хотели отравить, то устроить автокатастрофу… Встревоженный за жизнь Распутина, Николай II дал распоряжение тайной полиции следить за «другом» и приставить к его квартире на Гороховой охрану, с которой подопечный частенько попивал мадеру.

Чувствуя, что мистическая болезнь в доме Романовых слишком затянулась и неизбежен развал России, сложился новый круг заговорщиков, решивших спасти положение, уничтожив, как им показалось, главную причину - Распутина. В круг вошел великий князь Дмитрий Павлович, князь Ф.Ф.Юсупов, член Государственной думы В.М. Пуришкевич, поручик Сухотин и доктор Лазоверт. Ирина, жена Юсупова, была посвящена в план, но, находясь в Крыму, приболела и не участвовала в заговоре. Знал о нем и депутат от партии кадетов в думе В.А.Маклаков.

Чтобы обсудить план устранения "старца", заговорщики вначале собрались в доме Юсупова на Мойке, а окончательный вариант утвердили в санитарном поезде Пуришкевича. Все было просто. Феликс приглашает Григория Ефимовича к себе домой на чай, в который подмешивает сильнейший из ядов - цианистый калий, полученный от кадета В.А.Маклакова. Доктор констатирует смерть и на машине великого князя Дмитрия Павловича Романова труп увозиться за город.

За несколько дней до ухода в мир иной, “друг” благословил семейство Романовых своим завещанием: “Дух Григория Ефимовича Распутина – Новых из села Покровского.

Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что до первого января уйду из жизни. Я хочу Российскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе русский царь, некого опасаться. Оставайся на своем троне и царствуй. И ты, русский царь не беспокойся о детях. Они еще сотни лет будут править Россией. Если же меня убьют бояре и дворяне, и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью, двадцать пять лет не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев, и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства.

Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающих тебе о смерти Григория, то знай: убийство совершили твои родственники, тогда ни один из твоей семьи, т. е. дети и родные, не проживет больше двух лет. Их убьет русский народ. Я ухожу и чувствую в себе Божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил своей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будешь сильным. Заботься о твоем избранном роде. Григорий”. Это знамение Николай II прочел после похорон Распутина, а царица – раньше. Затем она передала предсказание “друга” митрополиту Питириму на вечное хранение.

В ночь на 17 декабря  1916 года заговорщики решили осуществить свой план уничтожения Распутина.

Горящий камин, золоченые кубки, старинная посуда, мебель, шкаф, где хранилось хрустальное распятие Иисуса Христа, персидский ковер и шкура белого медведя на полу, а также самовар, мадера и другие напитки создавали определенный уют в подвальной комнате на Мойке. Доктор Лазоверт заранее начинил три шоколадных, три миндальных пирожных лошадиными дозами яда и отдельно заготовил ядовитый порошок для чая. Приготовления на этом закончились. Переодевшись в шофера, доктор сел за руль. Феликс Юсупов рядом. Покружив по морозному городу, авто подкатило к Гороховой, 64. Возбужденный Феликс пошел за Распутиным. На стук, Гришка отодвинул засов и, сняв цепочку с двери, впустил гостя. За разговором хозяин поделился с гостем опасением, что его хотят убить. Юсупов от неожиданности заявления не знал, куда себя деть. Переборов слабость, уговорил Распутина поехать попить чай и махнуть к цыганам. Потом, в воспоминаниях, Феликс чуть ли не раскаялся в визите: «Мне сделалось стыдно и гадко при мысли о том, каким подлым способом, при помощи какого ужасного обмана я его завлекаю к себе. Он – моя жертва; он стоит передо мною, ничего не подозревая, он верит мне… В эту минуту я был полон глубочайшего презрения к себе; я задавал себе вопрос: как мог я решиться на такое кошмарное преступление?».

Все шло по сценарию. За мирной беседой гость попросил чаю. Были предложены и роковые пирожные. Распутин вначале отказался, но потом съел все. Цианистый калий должен был сработать моментально, но к великому удивлению Феликса чаепитие продолжалось. Тогда предложил вино. Вначале без яда. Выпив, гость попросил любимой своей мадеры. Эту рюмку с ядом, как и последующие две, пил улыбаясь. Взявшись рукой за горло, как не в чем не бывало, Распутин ходил по комнате. Феликс терял самообладание. Было от чего! Прошло два часа, все должно быть кончено, а приглашенный просит еще чаю и сыграть на гитаре «что-нибудь веселенькое». Пение Феликса расслабило Распутина.

Ожидавшие наверху остальные заговорщики нервничали. Время шло, а конца интриги не было видно. Феликс поднялся к ним, но вразумительно не мог объяснить причину задержки. Все были поражены, а особенно доктор, который не знал, что цианистый калий разлагается под действием сахара. Решено было спуститься вниз и задушить живучего гостя. Феликс возразил и, взяв револьвер у великого князя, решил лично расправиться со «старцем». Вернувшись, увидел, что тот понуро сидит на кресле у стола. Предложение поехать к цыганам и очередной бокал мадеры взбодрили Распутина. Встали. Подошли почему-то к распятию. «Господи, дай мне сил покончить с ним!»- пронеслось в голове у князя. И с этими словами выстрелил в сердце "старцу". С диким криком он упал спиной на медвежью шкуру. На шум прибежали остальные. Сомнений, что «старец» мертв, не было. Великий князь и Пуришкевич, чтобы не осталась кровь на шкуре, оттащили труп на каменный пол. Потушив свет, закрыв выходную дверь на ключ, все поднялись наверх выпить шампанское за успех сделанного доброго дела.

Что-то не давало покоя Феликсу. Спустился вниз. Тело лежало на прежнем месте. Постояв, он заметил дрожь левого века у убитого и наклонился рассмотреть. Конвульсии пробежали по Распутину. Вначале открылся его левый глаз, затем правый. К ужасу, «труп» вскочил на ноги и с ревом вцепился в плечо, повторяя: «Феликс, Феликс, Феликс», а при этом старался захватить его горло.

«Я тогда еще яснее понял и глубже почувствовал, что такое был Распутин: казалось, сам дьявол, воплотившийся в этого мужика, был передо мной и держал меня своими цепкими пальцами, чтобы никогда уже не выпускать» – вспоминал Юсупов. С оторванным княжеским погоном в руке, Распутин упал. Феликс бросился за помощью. Тем временем, почти на четвереньках, Распутин достиг двери, ведущий во двор и выбежал туда, но у сугроба свалился замертво от четвертой пули Пуришкевича…

От слабости нервов Феликс впал в сумеречное состояние. Все разъехались. Спустя время великий князь Дмитрий Павлович, поручик Сухотин и доктор Лазоверт приехали на крытом автомобиле. Завернув труп убитого в сукно, прихватив шубу, зачем-то калоши, повезли к Петровскому мосту и сбросили в прорубь, надеясь, что течение все унесет в Финский залив. На мосту дали обещание друг другу отрицать все произошедшее.

Днем, узнав о пропаже Распутина, разгневанная Александра Федоровна телеграммой вызвала из ставки супруга. 19 декабря он приехал, и началось расследование. Найденная калоша у проруби подсказала, где искать ее хозяина. Водолазы отыскали его труп. Заговор был раскрыт. Великого князя Дмитрия Павловича подвергли домашнему аресту без права выезда из города, а затем, вместе с Феликсом Юсуповым, заключили в Сергиевский дворец, чтобы оградить от покушения почитателей «старца». Спустя время император принял соломоново решение: великого князя Дмитрия Павловича срочно отправить в персидский отряд генерала Баратова, а Ф.Ф.Юсупова в ссылку в имение Ракитное Курской губернии. Пуришкевич укатил на своем санитарном поезде на фронт. Поручик Сухотин и доктор Лазоверт остались в тени.

“21 декабря 1916 года. В 9 часов поехали всей семьей мимо здания фотографии и направо к полю, где присутствовали при грустной картине: гроб с телом незабвенного Григория, убитого в ночь на 17-е дек. извергами в доме Ф. Юсупова, который стоял уже опущенный в могилу. О. Александр Васильев отслужил литию, после чего мы вернулись домой. Погода была серая при 12 градусах мороза”, такую скорбную запись сделал император в дневнике. Предполагалось Распутину в Царском Селе сделать мавзолей и затем канонизировать старца, которому недавно исполнилось сорок четыре года.

Будучи в Новгороде, августейшая Александра Федоровна привезла заранее для Григория из Новгорода икону “Знамение Божьей Матери”, но при жизни его не успела подарить. Со своей подписью, подписями дочерей и Анны Вырубовой положила Распутину в гроб с запиской: “Мой дорогой мученик, дай мне твое благословение, чтобы оно было постоянно со мной на скорбном пути, который останется мне пройти здесь на земле”. Подлинность этого текста засвидетельствовал друг царской семьи – французский посланник Морис Палеолог.

Иконе суждено было явиться народу из гроба Распутина. Это событие описывал “Огонек” в марте 1917 года, от имени инженера Беляева: “Во время моего разговора с комендантом Царского Села, полковником Малевичем было получено сообщение об обнаружении могилы, находящейся под престолом строящейся Серафимовской церкви. Гроб был доставлен на вокзал, поставлен в товарный вагон и запечатан. При отъезде из Царского Села комендантом мне была вручена икона, обнаруженная в гробу Распутина. Икону эту я намерен отдать в Музей русской революции”. Впоследствии гроб с телом Распутина был сожжен.

В роковые для Романовых дни дорога их еще раз перекрестились с незабвенным Распутиным. “14 апреля. Пятница. 1918 год. В селе Покровском была перепряжка, долго стояли как раз против дома Григория и видели всю семью, глядевшую в окно”, – пометил экс-император в дневнике по пути к Екатеринбургу в дом Ипатьева. Записи в дневнике Николая Романова оборвались 30 июня 1918 года.