РУССКИЙ ХАРАКТЕР И АЛЕКСЕЙ ТОЛСТОЙ

«Чтобы понять тайну русского народа, его величие, нужно хорошо и глубоко узнать его прошлое: нашу историю, коренные узлы ее, трагические и творческие эпохи». А.Н.Толстой.

Вместо предисловия

«Алексей Толстой, - по словам писателя Константина Федина, - предстает перед современностью писателем стройной высоты. Идти по следам его литературной биографии – значит, прежде всего, думать вместе с ним о судьбе русского народа на больших перевалах истории. Тут его главная, трепещущая жизнью тема. Тут он становится певцом революции, современником ее не по календарю, а по всему кипучему, кровному устремлению писателя к участию в освободительной борьбе за справедливый, честный мир трудового народа… Алексей Николаевич Толстой принадлежит к тем талантам, которые не могут быть позабыты. Память современника сохраняет такие таланты, как неповторимое сочетание жизненного облика с творческой силой. Память истории хранит к ним признательность за богатство их наследия…».

Глава 1

Под материнским крылом

Алексей Николаевич Толстой родился 10 января 1883 года в Николаевске, ныне Пугачевск Самарской губернии. Отец его, граф Николай Александрович, приходился дальним родственником писателю Льву Николаевичу Толстому и слыл человеком пылкого нрава, который отдавал предпочтение охоте - книгам, а шумные компании - спорам об искусстве.

Александра Леонтьевна Тургенева, будущая мать Алексея Толстого, воспитывалась в доме строгих моральных правил. Её отец, глубоко верующий человек, считал эмансипацию женщин излишней и отдал Александру учиться в лучшую самарскую женскую гимназию, как по нравственности, так и по качеству преподавания. Усваивая программу обучения на отлично, гимназистка увлеклась мыслями И.С.Тургенева, Н.Г.Чернышевского, Н.А.Добролюбова, В.Г.Белинского и, под влиянием прочитанного, напишет гуманистическую повесть «Воля».

Молодой, богатый граф Николай Толстой, приехавший в Самару по делам службы, обратил внимание на юную Александру Тургеневу и вскоре сделал предложение, но вначале согласие девица не дала. Не таков граф, чтобы отступать… Через некоторое время она написала отцу: «…видя его безграничную любовь,… сама его полюбила».

Десть лет совместной жизни с графом для Александры Леонтьевны прошли в заботах о троих детях, муже и занятиях литературой. Ничто не нарушало мира в семье, но приехавший на работу в Самару мелкопоместный дворянин Алексей Апполонович Бостром, покорил сердце замужней женщины. Незадолго до родов она оставила графу детей: дочь 8 лет, сыновей по 3 и 2 лет, свою престарелую матушку и переехала в Николаевск к Алексею Апполоновичу Бострому, где и родился будущий писатель. Правда, до конца своих дней Толстая сомневалась: «Правильно ли ушла от мужа, оставив ему троих детей?». Потом взрослые дети не смогли простить матери рокового шага.

Летом 1884 года Александра Леонтьевна с малышом переехала в небогатый хутор Бострома – Сосновку, на берегу реки Чагры, притока Волги, что в ста километрах от Самары. О своем детстве Алексей Николаевич потом вспоминал: «Я рос один в созерцании, в растворении среди великих явлений земли и неба. Июльские молнии над темным садом; осенние туманы как молоко, сухая веточка, скользящая под ветерком на первом ледку пруда; зимние вьюги, засыпающие сугробами избы до самых труб… люди в круговороте времен года; рождение и смерть, как восход и закат солнца, как судьба зерна; запах спелого яблока, запах костра в сумеречной лощине; мой друг Мишка Коряшонок, и его рассказы; зимние вечера под лампой, книги, мечтательность… Вот поток давних явлений, лившийся в глаза и уши, вдыхаемый, осязаемый».

За непосредственность, пухлые щеки и полноту Алешу домашние звали Лёлей, Лёлей – Квашней, а на самом деле был как все его сверстники: подвижный, бойкий, играл в карты, бабки (кости), и даже иногда дрался на кулаках, но больше всего любил слушать русские сказки, песни, рисовать. «Вотчим» читал ему стихи Некрасова, рассказы Л.Н.Толстого, Тургенева…, а романтически настроенная мать хотела видеть сына себе подобным и прививала ему любовь к природе, музыке, литературе, заставляя его видеть серьезные явления в, казалось бы, несерьезном. Например, что такое бабочка? Оказывается - целый мир живой природы, представительницей которого было это хрупкое создание. Алеша впитывал знания как губка.

Материальные дела в Сосновке оставляли желать лучшего. В 1883 году в «Отечественных записках» вышел роман А.Л.Толстой «Неугомонное сердце», который не принес особого дохода, да и к тому же был раскритикован. Не нашли широкого читателя её повести и рассказы. Однако хозяева хутора займами, продажей имущества пытались спасти его от продажи за долги с молотка.

В начале 1892 года умерла мать Александры Леонтьевны. Девятилетний внук написал деду письмо со словами утешения и получил ответ: «Милый мой Алеханушка, благодарю тебя за твое письмо, - постараюсь мой милый, маленький дружок, исполнить твой совет, много не плакать о бабушке… после и ты узнаешь и поймешь о чем плачется, а теперь скажу тебе только: потому мне плачется, что жалко мне бабушку, - ведь и тебе жалко её…».

В 1892 году Поволжье было охвачено голодом. Алексей Апполонович не остался в стороне от бедствия, и в качестве земского представителя участвовал в ликвидации его последствий. Туго пришлось и обитателям Сосновки, доходило до того, что им на обед подавались только пустые щи.

Учеба сына требовала переезда в Самару. На Вознесенской улице сняли дом, и Алешу определили в частную школу. Директриса отзывалась об ученике так: внимательный, прилежный, серьезный. Ещё бы! Его любимыми писателями были: Фенимор Купер, Майн Рид, Жюль Верн, а «Собор Парижской богоматери» приводил в восторг. Спустя много лет Толстой вспоминал: «Собор Парижской богоматери» был первым моим уроком по французскому средневековью, быть может, отсюда я получил вкус к истории».

Семейство Бострома было на виду у жителей Самары. Посетивший врач В.А.Поссе так описал его: «Бостром… типичный прогрессивный земец, человек дела, а не красивых фраз, несколько суховатый и, во всяком случае, не мягкотелый. Он жил в свободном союзе с ушедшей от своего мужа графиней Толстой.

Это была умная, скромная женщина с добрыми, лучистыми глазами, несколько придавленная перенесенными страданиями. Она писала правдивые, простые рассказы. Книжку этих рассказов она подарила мне с дружеской надписью.

- Писательницей я себя не считаю, но я живу надеждою, что в моем мальчике мое небольшое дарование разовьется в большой талант.

Одной рукой она обняла своего десятилетнего сына и, разглаживая другой рукой его густые, черные волосы, говорила мне:

- Смотрите, какой у него умный лоб, какие живые, говорящие глаза!»

Первой литературной пробой десятилетнего Алеши был рассказ, написанный по предложению матери. «… матушка… очень хотела, чтобы я стал писателем. Много вечеров я корпел над приключениями мальчика Степки… Я ничего не помню из этого рассказа, кроме фразы, что снег под луной блестел, как бриллиантовый. Бриллиантов я никогда не видел, но мне это понравилось. Рассказ про Степку вышел, очевидно, неудачным – матушка больше не принуждала меня к творчеству». Из воспоминаний Толстого.

Без принуждения, а по внутреннему зову, подросток писал рассказы, о чем письменно сообщал отчиму: «Пишу новое сочинение и не знаю, как назвать, только одну главу написал». Мать, боясь рвения к сочинительству, в письме к мужу просила критически подходить к опусам сына: «Ты знаешь, что писание ему дается без труда, и если еще восторгаться этим, то он и вовсе не захочет заниматься тем, что сопряжено с каким бы то ни было усилием… Он очень был огорчен, что я отнеслась холодно к его новому сочинению… сказала: «Ничего еще пока не видно, что из этого выйдет, посмотрим, что будет дальше».

Если литература идет плохо, то почему бы не попробовать сочинять стихи? И об этом сын в январе 1895 года не без пафоса сообщил матери в письме: «Мамуня, я сейчас написал бессмертное стихотворение… Я ведь ужасный стихоплет».

С целью подготовки сына в третий класс реального училища, отчим пригласил самарского учителя – семинариста Аркадия Ивановича Словоохотова. Он оказался неблестящим: математику, русский язык преподавал нудно, а это вызывало раздражение и протест у подопечного, зато по части игр и других развлечений был на высоте. Впечатления об учителе Алексей Толстой позднее опишет в повести «Детство Никиты».

Заботы об имении, издательские дела, раздел с сестрами наследства, доставшегося после смерти отца, заставали Александру Леонтьевну часто отлучаться из дома. Алексей Апполонович, с которым Алеша нашел общий язык, старался занять пасынка чтением. После прочитанного тургеневского «Накануне», тринадцатилетний подросток написал матери: «Больно мне кажется потешным этот Шубин. То смеётся, то плачет. А еще комичная личность это Ува Иванович. Лучше всех Инсаров и Елена. Мы прочли до тех пор, как они приехали с пикника. А Шубин говорит, в счет Инсарова «хорош герой, пьяных немцев в воду бросает».

Чувствуя, что учитель Словоохотов исчерпал себя, родители пригласили другого. «Он прожил у нас зиму, скучал, занимаясь со мной алгеброй, глядел с тоской, как вертится жестяной вентилятор в окне, на принципиальные споры с вотчимом не слишком поддавался и весной уехал…». Из воспоминаний Толстого.

В четвертый класс Самарского реального училища Алексей не поступил, провалил экзамены. Вернувшись из Киева, мать сама готовила сына, и в июле 1897 года отвезла в заурядное сызранское училище, где вместе прожили год, а затем переехали в Самару. Александра Леонтьевна сообщала сестре Марии: «Как ты видишь по заголовку письма, я в Самаре, мы все в восторге, что нам, наконец, после неисчислимых хлопот, волнений, огорчений, разочарований и т.д. удалось наконец перетащит Лелю в Самарское Р.У (реальное училище, курсив мой). Нам все кажется, будто бы мы дома и не приходится расставаться. Живем мы пока на бивуаках в меблированных комнатах. Но наняли квартиру… Да, ведь я не сказала тебе еще, что в пятый класс он перешел довольно-таки порядочно, и весь год учился порядочно, несмотря на разного рода увлечения в виде танцев, коньков и т.д. Теперь он принимается со старанием и намерен учиться еще лучше, по его словам. Очень увлекается естественной историей и в восторге, что у них хороший учитель и что они будут учить химию. Также увлекается рисованием… Не знаю, как все это осуществится, но в его годы очень полезны такого рода увлечения, они подольше предохраняют от увлечений женскими юбками. А ведь и это скоро его не минует…».

Дети взрослеют быстрее, чем хочется родителям, о чем можно судить по письму, отправленному в декабре 1898 года Алексеем сызранскому другу Степе Абрамову: «Получил сейчас твое письмо в реальном, отправился в курительную, папиросу в зубы и прочитал. Знаешь, от твоего письма повеяло совершенно другим сызранским духом, духом примерных неиспорченных мальчиков. Как тебе не грустно будет слушать, а разница теперь между нами большая. Или может ты изменился с лета, которое мы провели в Сосновке, может я, не знаю, но прежних идеальных мыслей как не бывало, теперь я реалист в буквальном смысле слова, трезво смотрю на жизнь, каюсь, иногда приходится зайти с товарищами в пивную, но пока до пьянства, до самозабвения я себя не допускал… Особенно изменился я так около ноября месяца, на меня имела влияние (очень и очень благодетельное) одна барышня, замечательный человек, Марья Прокопиевна Болтунова. Ты представь себе, до того времени я был, не то что хлыщом, а вроде того, влюблялся в каждую попавшую юбку, вообще человек без воли, без характера…». Учеба в реальном училище превратилась в кошмар: «С печалью вспоминаю затхлые классы самарского реального училища, крысиные рыла классных наставников, инспектора Волкова, - с шелковой бородой бледного негодяя – ломавшего детскую психику». Из воспоминаний Толстого.

Чтобы оградить сына от дурных влияний, мать часто приглашал его друзей в дом, где они музицировали, танцевали, пели, спорили о прочитанном и проблемах современного мира. В одном из споров он высказал мысль, что «не альтруисты, а эгоисты двигали прогресс». Категоричность огорчила мать.

Как и большинство молодых людей, Алексей вел дневник. Одна из страниц сохранила такую запись: «Однажды я задал себе вопрос: стоит ли жить, - ответ получился, что нет. Что это было? Слабость духа в борьбе с препятствиями, апатия к жизни, при одной мысли о неудачи к ней». Мыслями он поделился с матерью, а она разговор передала в тревожном письме Алексею Апполоновичу: «… он задумывается о том, что не стоит жить, и говорит, что не боится умереть и иногда думает о смерти и только жаль нас. Он спрашивает – для чего жить, какая цель? Наслаждение – цель слишком низкая, а на что-нибудь крупное, на полезное дело он не чувствует себя способным. Вообще он кажется себе мелким, ничтожным, не умным, не серьезным. Я много ему говорила, стараясь поднять в нем бодрость и показать, что все у него еще впереди. Я ему говорила, что человек может быть господином своей судьбы и сам себе выбрать дело по желанию и что теперь самое важное его дело, это готовиться к жизни, т.е. учиться и вырабатывать себе характер… Не знаю, насколько я на него привожу впечатление, он такой скрытный и как-то стыдится показывать то, что чувствует. Ему необходима теперь умственная пища, разговоры с тобой…».

Пессимизм не покидал Алексея и во время путешествия с матерью по Волге до Симбирска, а потом в имении Марии Тургеневой. В одном из стихотворений он тогда написал.

Много в жизни бывает мгновений,

Когда тяжко и горестно жить…

Посещения драматического кружка отвлекали Алексея от тягостных мыслей. На одной из репетиций появилась Юлия Рожанская и, минор у юноши сменился бурным мажором. На волне увлечений театром и Юлией, он написал одноактный водевиль «Путешествие на Северный полюс» и множество стихотворений, а среди них такое.

Посмотреть мне достаточно в серые очи,

Чтоб забыть все мирские дела,

Чтоб в душе моей темные ночи

Ясным днем заменила весна.

9 февраля 1900 года в Ницце умер отец Алексея, граф Николай Алексеевич Толстой, и 27 февраля был похоронен на кладбище в Самаре. Отец так и не пожелал встретиться с сыном при жизни, но оставил ему графский титул и тридцать тысяч рублей.

Май 1901 года был значимым для Алексея Толстого – он окончил реальное училище с единственной тройкой по немецкому языку, а по остальным - отлично и хорошо, что дало возможность поступить в петербургский технологический институт.

Глава 2

На   распутье 

3 июня 1902 года в Тургеневе, родовом имении матери, состоялось венчание Алексея Толстого с Юлией Рожанской. Ему еще не было восемнадцати лет, а она была чуть старше. Свадьба прошла тихо, если не сказать – грустно, как для молодых, так и немногочисленных родственников.

Спустя месяц молодожены отправились в свадебное путешествие к морю, побывав в Новороссийске, Севастополе и других городах юга России. Погода сопутствовала им, но Алексей в минуту меланхолии на странице томика А.Н.Апухтина написал с пометкой «Новороссийск 1902 год 5 июля – 7 июля Севастополь», строки из стихотворения А.К.Толстого

Колышется море волной за волной

Бегут и шумят торопливо.

О, друг мой бедный.

Боюсь, что со мной

Не быть тебе долго счастливой!

Во мне и надежд и отчаянный рой

Кочующий мысли прибой и отбой.

Приливы любви и отливы.

Возвратившись из путешествия, молодые отправились в Петербург продолжать учебу: Юлия на медицинских курсах, а Алексей в своем институте. На занятия уходило много времени, тем не менее, его хватало и на посещение выставок, картинных галерей, оперетту. Матери сын писал: «Теперь я так полюбил Александринский театр, что думаю почти никуда кроме него не ходить. Опера слишком утомляет, у меня ведь плохой слух и я не понимаю музыку…».

В 1902 году в России начались студенческие волнения, и слухи о неспокойном Петербурге дошли до Самары. Мать в неоднократных письмах умоляла сына быть осторожным, на что он отвечал: «Пожалуйста, вы поменьше верьте слухам о студенческих беспорядках. Их страшно извращают, даже те же студенты…. Пока я человек смирный и думаю только заниматься, ибо во всех беспорядках, как еще не коснувшихся меня, ни черта не понимаю. Поэтому, повторяю, волноваться вам нечего». Такое заверение имело под собой и другую почву – семейство ожидало ребенка.

В январе 1903 года родился Юрий, а с ним появились новые заботы, хлопоты, которые не отменили у молодого отца посещение театров, которые для него много значили. С восторгом посмотрев чеховскую «Чайку», «Дядю Ваню», горьковское «На дне», театрал написал на них рецензию: «Теперь у нас два больших художника – Чехов и Горький… Первый показывает безнадежно отчаянные картины обыкновенной жизни и ставит «аминь» над смыслом этой жизни. Второй показывает свежие растения, красоту и силу в новой незнакомой среде…».

За учебой, художественной литературой, театрами, заботой о сыне быстро летело время. Подошел грозный 1905 год. 2 октября около 70 тысяч студентов провожали в последний путь ректора Московского университета С.Н.Трубецкого, умершего в Петербурге. Похороны вылились в мирное шествие, в котором принимал участие и Алексей Толстой. Через три дня он сообщил родителям в Самару: «Повсюду во всех учебных заведениях многочисленные митинги… Полиция не вмешивается… Уличных демонстраций нет. Институт наш хоть и открыт, но к занятиям приступают слабо». В конце октября Толстой оказался среди митингующих около Казанского собора. Вернувшись, тут же написал статью «На площади у Собора» с такими строками: «…не ясная, определенная цель собрала её (толпу) у этих холодных и строгих колонн, не радость, или негодование, а смутное ожидание чего-то нового, светлого, что должно вдруг предстать их давно не видевшими очами».

В начале декабря 1905 года Алексей с семьей приехал в Казань к родственникам жены и здесь, в «Волжском листке», вышли его первые стихотворения: «Далекое», подписанное «А.Т.» и новогоднее. Радостью сын поделился с матерью: «Посылаю тебе одно из напечатанных моих стихотворений, у меня поместили всего три и заметку, касающуюся тебя, мама…».

Рожанские не разделяли восторга зятя на произошедшие революционные события 1905 года, а увлечение поэзией считали пустой тратой времени. Такого же мнения была и Юлия. Между супругами назревало охлаждение…

От непонимания, а, быть может, с целью побыть одному, взяв отпуск в институте, Алексей выехал в Германию. Страна ему понравилась чистотой, порядком, асфальтированными улицами, автобусами… В дрезденской картинной галерее он подолгу стоял пред «Сикстинской мадонной» Рафаэля. «Боже мой! Страшное впечатление и чем больше всматриваешься, тем сильнее. Столько глубины чувства и мысли, что не верится, что это создание рук человеческих». Из письма к матери.

Из Дрездена путешественник приехал в Самару, а оттуда на дачу к родителям. Показав матери тетрадь стихов, написанных в Казани и Дрездене, получил от нее неуд за их несовершенство и то, что в двадцать три года никак не найдет себя и напрасно растрачивает силы. После нелицеприятного разговора Алексей уехал в Казань к семье, а 25 июля 1906 года получил телеграмму о смерти матери. В своей автобиографии семью годами позже он отметил: «Моя мать была писательница… Я не знаю до сих пор женщины более возвышенной, чистой и прекрасной…». После похорон, тетушка Мария Леонтьевна пригласила расстроенного племянника отдохнуть у нее. Недельный отдых восстановил его силы и дал сюжет для повести «Неделя в Тургеневе».

Вернувшись в Петербург, Толстой оказался на жизненном распутье. Учитывая негативную оценку своего творчеств покойной матерью, он не увидел перспективы в поэзии и решил: восстановиться в институте и закончить его. Бострому сообщил: «Милый папочка! Ты, наверно недоумевал и сердился за мое долгое молчание, но писать мне было тяжело… Итак, вопреки всему я остался в Питере. Меня уговорил наш бывший директор, профессор Зирнов, выдержать экзамены, пока открыт институт. Действительно, это очень рационально, потому что экзамены тот камень на пути, который нужно обязательно свалить. Теперь сижу и готовлюсь к экзамену…». Институт Алексей не закончил, оставив его незадолго до защиты диплома. Уход мотивировал так: «Я думаю, с того часа, как человек становится творящим существом, его путь предопределен. Он идет туда, куда толкает его творчество, видит то, что нужно для творчества». Однако знания, полученные в институте, пригодятся потом в создании «Аэлиты», «Гиперболоида инженера Гарина» и других произведений.

Не без влияния новой подруги Софьи Дымшиц, с которой познакомился еще в Дрездене и дальнего своего родственника Константина Петровича Фон-дер-Филта, Алексей Толстой увлекся символистами: Брюсовым, Бальмонтом, Блоком, Белым, открыв для себя в их творчестве поэзию будущего, отрицающую реальность существующего мира, а признающие власть призраков и фантастических образов. На этой волне им написано много стихотворений, и среди них - программное.

Я сошел, чтобы ядом

Истомленных слов,

Полускрытым взглядом

Заманить к наядам

В замки синих снов.

Я пришел надменным –

Властелин пиров,

Чтобы в блеске пенном,

В очертаньи сменном

Развенчать Богов.

Развенчать Богов новоявленному символисту не удалось, но сборник его стихов под названием «Лирика», вышел в Петербурге в марте 1907 года, и… не принес сочинителю радости, да и читатели не высказывали восторга. Через несколько лет автор назвал сборник «холодным и пустым».

Толстой вместе с Софьей Дымшиц стали частым гостями на литературных вечерах Петербурга. Софья – поэтически настроенная натура отвечала душевному настрою Алексея и они решили обвенчаться, но муж Софьи не давал согласия на развод, да и жена Алексея не торопилась окончательно разорвать с ним отношения. Это не помешало влюбленным уехать в деревню Лутахенде на берегу Финского залива.

В тиши Толстой погрузился в изучение тайн русской народной поэзии, сказок, составляя из них многочисленные сборники, но, к сожалению, они не сохранились до нашего времени. Здесь, через поэта А.С.Рославлева, он познакомился с К.И.Чуковским.

Лето пронеслось быстро. В Петербурге, Алексей снял комнату на Таврической, 25 у ученицы художника И.Е.Репина – Е.Н.Званцевой. Софья увлекалась живописью, и хотела вовлечь в неё и Алексея, но это оказалась выше его возможностей, что и подтвердил художник Бакст: «Из вас кроме ремесленника, ничего не получится. Художником вы не будете. Занимайтесь лучше литературой. А Софья Исааковна пусть учится живописи».

Стихи по-прежнему оставались главным занятием Толстого. В журнале символистов «Луч» появились его: «О грузде», «Ховала» и статья «О нации и литературе». В ней автор коснулся темы продолжения традиций русской литературы и того, как в хаосе времени не растерять это национальное богатство. «Язык - душа нации, - писал Толстой, - потерял свою метафоричность, сделался газетным, без цвета и запаха. Его нужно воссоздать таким, чтобы в каждом слове была поэма. Так будет, когда свяжутся представления современного человека и того, первобытного, который творил язык». Это суждение далеко не символиста, а реалиста, которому дорога русская культура.

Бострому Алексей писал: «… прозу я пока оставил, слишком рано для меня писать то, что требует спокойного созерцания и продумывания». С целью «созерцания и продумывания» Алексей и Юлия поехали в Париж. В одном из литературных салонов он встретился с поэтом Максимилианом Волошиным, который почувствовал в новом знакомом несомненный талант и попросил не спешить с формой его выражения, пока душа не созреет для чего-то своего.

В Париже Толстой работал с упорством Сизифа, но с той разницей, что камень не катился назад с горы, а укладывался на вершине в прочный фундамент знаний будущего прозаика. Софья вспоминала, как трудился Алексей: «…работал он изо дня в день по строгому заведенному расписанию. Садился за стол рано утром, трудился до обеда, а затем после перерыва, - до вечера. Многое из написанного, если оно его не удовлетворяло он безжалостно уничтожал… Этот поступок был очень характерен для него… к своей работе он относился без всяких снисхождений…». Результатом упорного труда стали «Сорочьи сказки» и рассказ «Старая башня», напечатанные в Петербурге.

Пока Толстой жил за границей, от менингита умер сын – Юрий, смерть тяжелым камнем легла на сердце отца.

Глава 3

Эврика!

С весны 1909 года Алексей Толстой посещал объединение молодых поэтов – «Академию стиха», в которой вел занятия Вячеслав Иванов, известный в Петербурге литературными «средами» и Иннокентий Анненский – давно признанный поэт. В объединение входила Анна Ахматова, Николай Гумилев, Марина Цветаева и др. Анненский был непревзойденным знатоком русской классики и особенно творчества М.Ю.Лермонтова. Вячеслав Иванов – не только теоретик структуры построения стиха, но и внимательный наставник молодых поэтов. Выступал в «академии» и Андрей Белый, который по воспоминаниям В.Пяста: «… привлек в качестве материала для исследования даже стихи «Алексея Толстого – младшего», - так называл он вот этого – тогда – поэта».

Символизм не устраивал Алексея Толстого. Ему нужна была жизнь, реальные люди, страсти, природа. Вот и Андрей Белый, символист до мозга костей, начал говорить о жизни, как источнике творчества: «Действительность всегда выше искусства, и потому-то художник - прежде всего человек».

Постепенно поднимаясь по ступеням творчества, освобождаясь от символизма, Толстой приближался к своей литературной форме – прозе. Осень 1909 года оказалась счастливой для молодого писателя. В «Новом журнале для всех» напечатали рассказ «Архип», в «Апполоне» - «Весенние стихи. Хлоя», в «Утро России» - рассказ «Семья Налымовых», а в одном из альманахов напечатали первую его пьесу – сказку «Дочь колдуна и заколдованный царевич».

Толстой – человек от мира сего и потому должен говорить на языке людей о том, что видит, слышит и ощущает. Имея запас наблюдений о жизни мелкопоместного дворянства в России, он сел за первую крупную работу - «Неделя в Тургеневе», которая как бы золотым ключиком открыла ему дверь в большую литературу. Повесть напечатали в «Апполоне» и автора приняли в число его сотрудников. Для позирования на обложку журнала он пришел в мастерскую художника Головина, где был Волошин, Гумилев и другие посетители. Между Гумилевым и Волошиным разгорелся скандал из-за поэтессы Елизаветы Дмитриевой – Черубины – де - Габриак, которой симпатизировал Макс. Дело дошло до пощечины Гумилеву и дуэли, которая состоялась 22 ноября 1909 года на Черной Речке. Секундантом у Волошина был Алексей Толстой. На следующий день в газетах, в рубрике светской хроники, появился отчет о поединке. Одну из газет получила и тетушка Толстого – Мария Леонтьевна. Она писала племяннику: «Очень встревожилась, когда прочитала в газетах, что ты был в секундантах, как бы тебе это не прошло даром». К счастью все обошлось.

Писательские дела у Алексея Толстого пошли в гору. Волошин писал А.М.Петровой: «Толстых вижу не часто. Он идет вперед гигантскими шагами. Его последние повести пророчат в нем очень крупного романиста. Его литературная дорога уже обеспечена». Издатель «Шиповника» С.Ю.Копельман заключил с Толстым договор на право публикаций того, что он напишет, с выгодным гонораром, и дополнительными 250 рублей в месяц.

Софья Дымшиц вспоминала: «Около года мы прожили на старой квартире: на Таврической улице, - а затем осенью 1910 года сняли четырехкомнатную квартиру – мансарду на Невском проспекте… Жизнь наша шла по заведенному Алексеем Николаевичем распорядку. Она строилась так, чтобы он мог работать строго организованно. По утрам, после завтрака, мы совершали прогулку. Затем, вернувшись, Алексей Николаевич наливал в большой кофейник черного кофе и уходил работать в свой кабинет… на обед приходил к нам кто-либо из гостей. Алексей Николаевич выходил из кабинета, все еще погруженный в мысли, тихий и молчаливый. Но очень скоро он превращался в веселого и гостеприимного хозяина, в остроумного рассказчика и внимательного собеседника…».

На выход «Недели в Тургеневе» отозвалась письмом Мария Леонтьевна: «Дорогой Алеханушка, прочла повесть. Но я не могу быть судьей: слишком это близко и те чувства, которые недавно пережиты и болезненны в душе, затемняют саму повесть. Осталось тяжелое взворошенных не зажитых ран. Но все же я чувствую тонкий юмор, который во всей повести. Одно место в этой повести мне кажется слабым это то, что все действующие лица, по-моему, не смогли оставаться без действия во время пожара…».

В рассказах «Старая башня», «Смерть Налымовых» Толстой, следуя тогдашней моде на сверхъестественной, декоративное, наполнил их густыми, мрачными красками, сказочностью, мистикой, но в последующих работах стал освобождаться от подобных описаний. Реальность, достоверность станут главными в дальнейшем его творчестве.

Чтобы иметь достаточный багаж знаний, пришлось скрупулезно изучать архивы, историю и другие источники, необходимые в работе и побывать в местах, которые войдут в новые произведения. Так, для романа «Две жизни», Толстой отправился по Самарской и Симбирской губерниям, чтобы прочувствовать на месте то, что происходило с его родственниками двадцать лет назад. Во время поездки увидел, как разоряются дворянские гнезда, как уходит в небытие прошлое. У деда Леонтия Борисовича Тургенева он взял портрет прадеда Багговута и архив, давшие возможность реалистически описать произошедшие события в его семье и достоверно описать характеристики героев.

В 1910 – 11 годах у Толстого вышли три книги: «Неделя в Тургеневе», «Повести и рассказы» и «Сорочьи сказки». Читателям они пришлись по душе и критики отозвались положительно. Не обошли вниманием и коллеги по перу. М.Волошин писал, что книга «Сорочьи сказки»… так непосредственна, так подлинна, что её не хочется пересказывать – её хочется процитировать всю с начала до конца. Это одна из тех книг, которые будут много читать».

А.М.Горький в письме к М.М.Коцюбинскому 21 ноября 1910 года писал: «Рекомендую вниманию Вашему книжку Алексея Толстого, собранные в кучу, его рассказы еще выигрывают. Обещает стать большим, первостатейным писателем. Право же!»

Критик Фёдор Степун писал: «Читая рассказы этого талантливого беллетриста, начинаешь невольно чувствовать какое-то семейное сходство и кровное родство между его типами и им самим, начинаешь и его мыслить не столько как человека, сколько как персонаж».

Алексей Толстой стал полноправным членом писательских групп Москвы, Петербурга. Печатался в журналах: «Русская мысль», «Всеобщий журнал»… газетах: «Речь», «Солнце России», «Утро России». Знакомится с Буниным, Вересаевым, Серафимовичем…, с артистами: Яблочкиной, Качаловым, Станиславским…, с художниками: Бакстом, Головиным, Акуловым, Сомовым, Сарьяном…, а также с композиторами: Гречаниновым, Шапориным… Его принимали в модных тогда салонах М.К.Морозовой, Г.Л.Гиршман, княгинь С.А.Щербатовой и С.И.Щукиной… Сам Алексей Николаевич был хлебосольным и в его домах Москвы и Петербурга часто устраивались литературные вечера, отмечались юбилеи, устраивались карнавалы.

30 сентября 1913 года в Малом театре состоялась премьера пьесы Толстого «Насмешники». Всего им будет написано их около 40.

В круговерти повседневной жизни Алексей Николаевич не заметил, как разрывалась его связь с Софьей Исааковной Дымшиц. Отправив ее в Париж, сам уехал в Коктебель к Волошину, чтобы в тиши все обдумать и поработать над новыми произведениями. В это время здесь гостила балерина Большого театра семнадцатилетняя Маргарита Павловна Кандаурова, ставшая новой дамой его сердца.

Глава 4

Не только дела личные

Из газет обитатели волошинской дачи узнали о начале войны. Толстой, спустя двадцать лет, вспомнил реакцию отдыхающих на это событие: «… Коктебельское общество – писатели, адвокаты, танцовщицы, актеры, - пожалело несчастную Сербию, которой австрияки, несомненно, всыпят, и на том разговоры и прогнозы кончились. Назавтра снова ясное небо».

Москва, Петербург и другие крупные города России бурлили от избытка патриотических чувств: собирались пожертвования в пользу Красного креста, а в Петербурге толпа разгромила германское посольство. Николай II объявил в России всеобщую мобилизацию. 20 июня 1… Продолжение »