АЛЫЕ   ПАРУСА   ЮНОСТИ

«Случайно на ноже карманном

Найди пылинку дальних стран –

И мир опять предстанет странным,

Закутанный в густой туман!»

А.Блок

«Александр Грин, - по словам писательницы Веры Кетлинской, - писатель солнечный и, несмотря на трудную судьбу, счастливый, потому что через все его произведения победно проходит глубокая и светлая вера в человека, в добрые начала человеческой души, вера в любовь, дружбу, верность и осуществимость мечты».

Будущий первооткрыватель «Гринландии» с ее лагунами, проливами, экзотическими островами: Гель-Гью, Покет, Лисс, Зурбаган - Александр Степанович Гриневский (псевдоним – Грин) родился 23 августа 1880 года в городе Слободской Вятской губернии. Отец его поляк, дворянин Виленской губернии, за участие в восстании Кастуся Калиновского был сослан на вечное поселение в вятскую глухомань. Мать Грина, из рода мелких чиновников.

После рождения сына семейство переехало в Вятку, где и прошло детство будущего писателя. По словам А.И.Герцена, который отбывал там ссылку, это был «город дремучего невежества с удушливой пустотой и немотой».

Отец служил конторщиком на пивоваренном заводе. Доход был малым, жилось бедно, к тому же родители увлекались алкоголем. На фоне семейных раздоров формировался характер ребенка: замкнутый, вспыльчивый.

Саша рано научился читать и пустоту общения со сверстниками заполнял чтением книг Фенимора Купера, Майн Рида, Виктора Гюго, Диккенса, Чехова и других писателей, но среди всех отдавал предпочтение новеллам американца Эдгара По.

«Не потому ли, что первая прочитанная мной еще пятилетним мальчиком книга была «Путешествия Гулливера в страну лилипутов», или стремление в далекие страны было врожденным, - писал Грин в «Автобиографической повести», - но только я начал мечтать о жизни приключений с восьми лет. В книгах «для взрослых» я с пренебрежением пропускал «разговоры», стремясь видеть действие. Майн Рид, Густав Эмар, Жюль Верн, Луи Жаколио были моим необходимым насущным чтением. Довольно большая библиотека Вятского земского реального училища, куда отдали меня девяти лет, была причиной моих плохих успехов. Вместо учения уроков я при первой возможности валился в кровать с книгой и куском хлеба; грыз краюху и упивался героической живописной жизнью в тропических странах…».

Не только беллетристка занимала ум юноши, но и научная литература, фантастика и книги по алхимии. Не без влияния книг Жюля Верна, Стивенсона, Станюковича, Александр на всю жизнь заболел романтикой моря, а от редко бывавших в Вятке моряков был в восторге. «Я не завидовал, - писал Грин. – Я испытывал восхищение и тоску».

Родителям не нравилось увлечение сына книгами. В своей «Автобиографической повести» Александр Грин писал: «Я не знал нормального детства. Меня в минуты раздражения, за своевольство и неудачное учение, звали «свинопасом», «золоторотцем», прочили мне жизнь, полную пресмыкания у людей удачливых, преуспевающих. Уже больная, измученная домашней работой мать, она умерла в 1893 году, с странным удовольствием дразнила меня песенкой:

Ветерком пальто подбито,

И в кармане ни гроша,

И в неволе –

Поневоле –

Затанцуешь антраша!

Философствуй тут как знаешь

Иль как хочешь рассуждай,

А в неволе –

Поневоле -

Как собака, прозябай!

Я мучился, слыша это, потому что песня относилась ко мне, предрекая мое будущее….».

«Иногда я писал стихи и посылал их в «Ниву», «Родину», никогда не получая ответа от редакции, хотя прилагал на ответ марки. Стихи были о безнадежности, беспросветности, разбитых мечтах и одиночестве – точь-в-точь такие стихи, которыми тогда были полны еженедельники. Со стороны можно было подумать, что пишет сорокалетний чеховский герой, а не мальчик 11-15 лет. Одно мое сочинение на тему «Мой любимый уголок» учитель читал всему классу как образец. Я описал камышовый остров мельничного пруда, где любил сидеть с книгой, ружьем и хлебом. Другой раз была задана тема: «О пользе собак». Я написал «О вреде собак», хотя думал иначе, доказывая, что случаи водобоязни во всем мире перевешивают пользу собак для эскимосов, охотников и хозяев стад. Учитель начертал единицу, приписав: «Написано отлично, но не на тему». Это сочинение тоже было «опубликовано», и я видел, что учитель втайне гордится этой моей эскападой. В пятом отделении по странной прихоти я написал для себя статью: «Вред Майн Рида и Густава Эмара», в которой развивал мысль о гибельности указанных писателей для подростков. Вывод был такой: начитавшись живописных страниц о далеких, таинственных материках, дети презирают обычную обстановку, тоскуют и стремятся бежать в Америку. Примером я выставил театральный спектакль, после которого еще мрачнее и незавиднее кажется дом, участь бедняка…».

Летом 1896 года Александр окончил четырехклассное вятское городское училище, в котором звали его «колдуном» или «Грин – блин».

Море звало юношу, и «с 6 рублями в кармане, с малым числом вещей, не умея ни служить, ни работать, узкогрудый, слабосильный, не знающий ни людей, ни жизни, я нимало не тревожился, что будет со мной. Я был уверен, что сразу поступлю матросом на пароход и отправлюсь в кругосветное путешествие… и где-нибудь в Индии, на берегах Ганга… Все это я описываю для того, чтобы читатель видел, какого склада тип отправился впоследствии искать места матроса на пароходе».

Труден путь был до желанной Одессы: «На больших станциях выпивал рюмку водки, съедал пирожок с мясом и заваривал чай в жестяной чайник…».

Мечты шестнадцатилетнего юноши вскоре развеялись, как туман гонимый ветром. Чтобы поступить даже матросом, нужен был опыт и деньги, но ни того, ни другого не было. «Совершенно не могу припомнить, как я питался тогда едва ли даже «питался» – я систематически голодал, изредка выпрашивая на пароходах кусок хлеба, изредка обедая с матросами. Для этого надо было в 12 часов дня стоять возле борта парохода, у бака; почти всегда, видя маячащего, вздыхая, бродягу, матросы кричали: «Иди, бери ложку!» или отдавали остатки обеда». Благодаря случаю Александра приняли на транспортное судно «Платон», совершавший рейсы по черноморским портам. Моряка поразили виды берегов Кавказа и Крыма. Единожды Грин побывал и в Египте.

Плавания были не долгими, но впечатления – потрясающие. В пути Грин вникал в каждую мелочь, изучал корабельные премудрости, осваивал лексику и законы моря, вплоть до того, что если чайки садятся на воду, то жди хорошую погоду. Видел и тяжелую жизнь матросов на пароходах, в зачерствевших душах которых сохранялось что-то человеческое.

Неуживчивый характер, а может быть «охота к перемене мест», заставляла Грина менять места жизни и профессии. «Я был матросом, грузчиком, актёром, переписывал роли для театра, работал на золотых приисках, на доменном заводе, на торфяных болотах, на рыбных промыслах; был дровосеком, босяком, писцом в канцелярии, охотником, революционером, ссыльным, матросом на барже, солдатом, землекопом».

Можно представить с какими мерзостями жизни он столкнулся в свои двадцать лет! Но не они определили дальнейший путь молодого человека. Будучи лесорубом, он оказался в одной избушке с лесорубом, который учил парня не только виртуозно владеть топором, но и видеть вокруг хорошее. В долгие зимние вечера он просил Александра рассказывать ему сказки, и когда знакомый репертуар был исчерпан, начинались импровизации, да такие, что слушатель верил в их правдивость. Как знать, может быть, эта вера и явилась тем ветром, который надул алые паруса в душе Грина и вынес его на морской простор.

Весной 1902 года Грин оказался в Пензе и, из-за отсутствия средств к существованию, поступил на военную службу. По описанию военного чиновника новобранец имел:

«Рост – 177,4. Глаза – светло-карие. Волосы – светло-русые. Особые приметы: на груди татуировка, изображающая шхуну с бушпритом и фок-мачтой, несущей два паруса…».

Его зачислили в 213-й Оровайский резервный полк с аракчеевской дисциплиной и издевательствами, новобранец не вынес этого и сбежал. Скрывался в лесах, но был пойман и посажен в карцер на хлеб и воду. Из послужного списка видно как «служил» солдат Александр Гриневский: «1902 год. Март, 18-го: зачислен в батальон рядовым… Июль, 8-го: исключен из списков батальона бежавшим… Июль, 28-го: предан суду… Ноябрь, 28-го: исключен из списка батальона бежавшим…».

В казарме Грин подружился с вольноопределяющимся эсером Студенцовым, который ввел его в курс революционной борьбы и он же помог бежать, достав паспорт на фамилию Григорьева. Беглый нелегально жил в Самаре, в Нижнем Новгороде, в Тамбове, в Екатеринославле и в Киеве, а из него перебрался в Одессу, затем Севастополь, где за пропаганду среди матросов был схвачен царской охранкой и заключен в тюрьму. На допросах вел себя независимо, от показаний отказывался, называясь то Григорьевым, то Гриневским. В тюремном протоколе от 11 ноября 1903 года сохранилась запись: «упорно отказывался открыть свое имя и звание, пытался бежать из тюрьмы, сидел в карцере, объявил голодовку (… перестал принимать пищу и добровольно голодал в течение 4-х суток) … В общем, поведение было вызывающим, угрожающим».

Военному министру России Куропаткину 19 сентября 1904 года на стол положили докладную, что в Севастополе задержан «весьма важный деятель из гражданских лиц, назвавший себя вначале Григорьевым, а затем Гриневским». Проведя в тюрьме два года, заключенный попал под царский манифест от 17 октября 1905 года и был освобожден. Правда, потом будет ссылка в Туринск и Пинегу Архангельской губернии.

Зревшие в голове жизненные впечатления, просились на бумагу. Отойдя от революции, Грин занялся писательством и, первым был рассказ «Заслуга рядового Пантелеева», конфискованный охранкой и сожженный. Дальнейшие произведения будут подписываться «А. С. Грин».

В 1912 году Грин получил официальный паспорт и обосновался в Петербурге, серьезно занявшись литературой. Насколько напряженно он работал в период до 1917 год можно судить по тому, что в 60 разных изданиях России были напечатаны около 350 его работ. Большинство написаны так, что критики посчитали автора опытным моряком, а за необычность названий произведений дали прозвище - "иностранец русской литературы". Потом Грина будут называть «Рыцарем мечты».

Бытовало мнение, что писатель подражал своему кумиру – Эдгару По. По этому поводу редактор «Русского богатства» В.Г.Короленко писал: «По первому впечатлению рассказ г. Александра Грина легко принять за рассказ Эдгара По… так же, как По, эта мистическая атмосфера замысла соединяется здесь с отчетливой и скрупулезной реальностью описаний предметного мира… Грин все-таки не подражатель Эдгара По, не устроитель трафарета, даже не стилизатор; он самостоятелен более, чем многие пишущие заурядные реалистические рассказы, литературные источники которых лишь более расплывчаты и потому менее очевидны… Грин был бы Грином, если бы и не было Эдгара По».

Находили в гриновских произведениях тождества с Джеком Лондоном, Р.Л.Стивенсоном и др. писателями моренистами, но Грин не подражал никому, а шел своим романтическим фарватером.

Февральская революция 1917 года застала писателя в Финляндии, в 72 верстах от Петрограда. Пешком, с группой незнакомых лиц, он добрался до города и остановился у знакомого. Свой переход он описал в рассказе «Пешком на революцию».

В 1919 году Грина призвали служить связистом в Красную армию. Заболев сыпняком, он написал письмо Горькому: «Дорогой Алексей Максимович, у меня, кажется, сыпняк, и я отправляюсь сегодня в какую-то больницу. Прошу Вас, если Вы хотите спасти меня, то устройте аванс в 3000 р., на которые купите меда и пришлите мне поскорее».

Демобилизовавшись, Грин приехал в Петроград и снова обратился к Горькому, получив через него академический паек и комнату в «Доме искусств», где жил Н.С.Тихонов, В. Пяст, В.А.Рождественский, М.Шагинян и другие литераторы.

Будучи на военной службе, в трудных жизненных условиях, Грин начал писать повесть-феерию «Алые паруса», опубликованную в 1923 году, с посвящением: «Нине Николаевне Грин подносит и посвящает Автор. ПБГ, 23 ноября 1922г.».

«Алые паруса» девочки Ассоль, начались с «… миниатюрной гоночной яхты; белое суденышко это несло алые паруса, сделанные из обрезков шелка, употреблявшегося Лонгреном для оклейки пароходных кают – игрушек богатого покупателя… Ассоль пришла в восхищение. Пламенный веселый цвет так ярко горел в ее руке, как будто она держала огонь…»… Девочка пустила яхту по ручью, и, догоняя ее, встретила седовласого собирателя преданий и сказок Эгля, и он ей сказал: - «Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе. Корабль подойдет к самому берегу. Тогда ты увидишь храброго красивого принца: он будет стоять и протягивать к тебе руки. - Здравствуй, Ассоль, - скажет он. - Далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне и приехал, чтобы увезти тебя навсегда в свое царство. И ты уедешь навсегда в блистательную страну…». И это произошло. Через семь лет Артур Грэй на трехмачтовом галиоте под алыми парусами приехал за ней и сказал: - «Я делаю то, что существует как старинное предание о прекрасном - несбыточном и что, по существу так же сбыточно и возможно. Я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками... Что... наше начало останется нам навсегда в алом отблеске парусов, созданных глубиной сердца, знающего, что такое любовь».

Прообразом Ассоль, стала жена Грина Нина Николаевна, до замужества Миронова, с которой автор познакомился в 1917 году, когда ей было 23 года, а ему 37, и поженились они через четыре года.

После «Алых парусов» были написаны замечательные романы: "Блистающий мир", "Золотая цепь", «Сокровище Африканских гор», "Бегущая по волнам", "Джесси и Моргиана", "Дорога в никуда" и др.

Современникам Грин казался замкнутым, угрюмым, тяжелым в общении. О нем в печати и устно складывались разного рода были и небылицы. Поводы, конечно, были и один из них – увлечение алкоголем. По словам И. С. Соколова-Микитова "… Легенды о Грине живучи. Между тем он был мечтателем и писал книги о мечтателях потому, что хотел людям много добра, солнца и счастья".

«В ленинградском литературном кругу, - вспоминал писатель Вениамин Каверин, - Грин был одинокой, оригинальной фигурой. Высокий, худощавый, немного горбившийся, молчаливый, он отличался от всех других обитателей Дома искусств уже тем, что все они куда-то стремились, к чему-то рвались. Он никуда не рвался. О нем говорили, что он не подписывает договора. Редактор одного еженедельника рассказывал мне, что однажды Грин положил на его стол рукопись, назвал сумму и сказал: «С условием: не читая». Редактор согласился – и не проиграл. Рассказ оказался превосходным».

Немало огорчений доставляли писателю критики. Один из них, Корнелий Зелинский, писал: «Грин, в сущности, никогда не был вместе с революцией. Он был случайным попутчиком в ней. Одинокий бродяга … слабый, лишенный чувства класса и даже коллектива… ему не было никакого дела до революции и до внешнего мира, а новый революционный читатель выронил из рук его книги, потому что они оказались старомодными…». Кстати, несмотря на резкие выпады критиков, все романы, повести, и множество рассказов Грина были изданы при его жизни.

Корнелий поспешил со своим выводом. Константин Паустовский сказал иначе: "Если бы Грин умер, оставив нам только одну свою поэму в прозе «Алые паруса», то и этого было бы довольно, чтобы поставить его в ряды замечательных писателей, тревожащих человеческое сердце призывом к совершенству".

«Блистающий мир», напечатанный в 1923 году в журнале «Красная Нива» - это аллегорический роман о летающем человеке Друде, его приключениях и трагической гибели. В своих воспоминаниях о писателе Юрий Олеша писал: «Роман вызвал общий интерес – как читателей, так и литераторов. И в самом деле, там были великолепные вещи, например, паническое бегство зрителей из цирка в тот момент, когда герой романа, демонстрируя свое умение летать, вдруг, после нескольких описанных бегом по арене кругов, начинает отделяться от земли и на глазах у всех взлетать. Зрители не выдерживают этого неземного зрелища и бросаются вон из цирка! Или, например, такая краска: покинув цирк, он летит во тьме осенней ночи, и первое его пристанище – окно маяка! И вот, когда я выразил Грину свое восхищение по поводу того, какая поистине превосходная тема для фантастического романа пришла ему в голову (летающий человек!) он почти оскорбился. «Как это для фантастического романа? Это символический роман, а не фантастический! Это вовсе не человек летает, это парение духа!»

Грин давно мечтал жить у моря. В мае 1924 году он вместе с женой переехал в Феодосию, названную им "городом нежных акварельных тонов" и поселился в доме № 10 по улице Галерейной. "Ему хотелось жить в тишине, ближе к любимому морю,- писал Паустовский.- В этом поступке Грина отразился верный инстинкт писателя - приморская жизнь была той реальной питательной средой, которая давала ему выдумывать свои рассказы". Здесь, среди причудливых очертаний окрестных гор, лазурного моря, тишины прошли самые спокойные и счастливые годы жизни писателя, здесь он написал романы «Золотая цепь», «Бегущая по волнам» и другие произведения.

В Феодосии Грин не имел друзей, и, единственно к кому ходил, - это к М.А.Волошину в Коктебель. До сих пор этот маршрут называется «Тропой Грина». Любовь Белозерская, вторая жена М.А.Булгакова, вспоминала о встрече мужа с Грином. «Как-то Максимилиан Александрович подошел к Михаилу Афанасьевичу и сказал, что с ним хочет познакомиться писатель Александр Грин … И вот пришел бронзово-загорелый, сильный, немолодой уже человек, в белом кителе, в белой фуражке, похожий на капитана большого речного парохода. Глаза у него были темные, невеселые, похожие на глаза Маяковского, да и тяжелыми чертами лица напоминал он поэта. С ним пришла очень привлекательная вальяжная русая женщина в светлом кружевном шарфе. Грин представил ее как жену. Разговор, насколько я помню, не очень-то клеился… Я с любопытством разглядывала загорелого «капитана» и думала: вот истинно нет пророка в своем отечестве. Передо мной писатель-колдун, творчество которого напоено ароматом далеких фантастических стран. Явление вообще в нашей оседлой литературе заманчивое и редкое, а истинного признания и удачи ему в те годы не было. Мы пошли проводить эту пару. Они уходили рано, так как шли пешком. На прощание Александр Степанович улыбнулся своей хорошей улыбкой и пригласил к себе в гости: - Мы вас вкусными пирогами угостим!»

В городе Старый Крым, где писатель провел лето 1929 году, был написан роман «Дорога никуда», более реалистический, среди других романов, и в то же время самый печальный. Путь главного героя Тиррея Давенанта - это путь разочарований, который идет через предательство, обман, тюрьму и одиночество. Однако это не значит, что жизнь кончена и дорога ведет в никуда. Оптимист Галеран, другой герой романа, говорил: «Никогда не бойся ошибаться, ни увлечений, ни разочарований бояться не надо. Бойся лишь обобщать разочарование и не окрашивай им всё остальное. Тогда ты приобретешь силу сопротивляться злу жизни и правильно оценишь её хорошие стороны».

Старый Крым, "город цветов, тишины и развалин", очаровал Александра Грина ореховыми рощам, горами в густых лесах, множеством подземных ключей, а главное - сухим климатом, так необходимом при туберкулезе легких, которым страдал писатель последние годы.

Переехав в 1930 году на новое место жительства, он продолжил начатую в Феодосии "Автобиографическую повесть", о которой исследователь творчества Грина В. Вихров написал: "Когда читаешь эту исповедь настрадавшейся души, с трудом, лишь под давлением фактов, веришь, что та же рука писала заражающие своим жизнелюбием рассказы о моряках и путешественниках, «Алые паруса», «Блистающий мир...".

Нелегко жилось больному Александру Степановичу в Старом Крыму: постоянного жилья не было, приходилось часто менять квартиры, пока не приобрели глинобитный домик на краю города. И это было радостью: "«Давно я не чувствовал такого светлого мира. Здесь дико, но в этой дикости - покой. И хозяев нет».

В ноябре 1931 года, писатель отметил 25летие литературной деятельности, о которой сказал: "Сочинительство всегда было внешней моей профессией, а настоящей, внутренней жизнью являлся мир постепенно раскрываемой тайны воображения… Когда я осознал, понял, что я писатель, хочу и могу быть им, когда волшебная сила искусства коснулась меня, то всю последующую жизнь я никогда не изменял искусству, творчеству; ни деньги, ни карьера, ни тщеславие не столкнули меня с истинного пути: я был писателем, им и умру; я никогда не забывал слов Брюсова к поэту: «Да будет твоя добродетель - готовность взойти на костер».

"До конца дней моих,- писал Грин,- я хотел бы бродить по светлым странам моего воображения». Последним, неоконченным произведением писателя, был роман «Недотрога» о добрых, отзывчивых людях, утверждающих добро на земле и неспособных на ложь и лицемерие». И не беда, что его глаза всегда излучали грусть, но до последних своих дней он оставался романтиком, сохранившим свежесть и искренность чувств.

Александр Степанович Грин скончался 8 июля 1932 года в Старом Крыму и похоронен на городском кладбище.

Вначале 1933 года А.Фадеев и Ю. Либединский написали в издательство «Советская литература»: «Обращаемся в издательство с предложением издать избранные произведения покойного Александра Степановича Грина. Несомненно, что А.С.Грин является одним из оригинальнейших писателей в русской литературе. Многие книги его, отличающиеся совершенством формы и столь редким у нас авантюрным сюжетом, любимым молодежью…». Предложение поддержали десять писателей, в том числе: Н.Асеев, Э.Багрицкий, Всеволод Иванов, В.Катаев и др.

Константин Паустовский в статье "Жизнь Александра Грина" отмечал: "... Грин создал в своих книгах мир веселых и смелых людей, прекрасную землю, полную душистых зарослей и солнца,- землю, не нанесенную на карту, и удивительные события, кружащие голову, как глоток вина. Мир, в котором живут герои Грина, может показаться нереальным только человеку нищему духом. Тот, кто испытал легкое головокружение от первого же глотка соленого и теплого воздуха морских побережий, сразу почувствует подлинность гриновского пейзажа, широкое дыхание гриновских стран».

Память о писателе - романтике хранят музеи, открытые в разные годы в Советском Союзе: в 1960 году в Старом Крыму, в 1970 - в Феодосии и к столетию писателя в 1980 был создан литературно-мемориальный музей в городе Киров.

Мне довелось побывать в мемориальной доме - музее Грина в Старом Крыму, где увидел подлинную скромную обстановку хозяина: железную кровать с барсучьей шкурой на полу вместо ковра, узкую кушетку и ломберный столик с зеленым вытертым сукном, на стене - портрет любимого писателя Эдгара По. В другой комнате бережно хранятся фотографии, документы, автографы, прижизненные издания автора.

Замечательный музей Александра Грина и в Феодосии, на Галерной улице, дом № 10. Подходишь к маленькому одноэтажному домику и сразу же настраиваешься на что-то особенное, морское. Этому способствует судовой якорь со штоком, лежащий у входа, дубовая дверь, обитая медью, часть фок-мачты, свисающий фонарь... Открываешь дверь и попадаешь на парусник, где есть: "Каюта странствий", "Кают-компания клипера", "Ростральная", "Каюта капитана Геза", "Корабельная библиотека". Переходя из каюты в каюту, чувствуешь романтику дальних странствий, завещанную нам Александром Грином. Надо отдать должное художнику - оформителю музея заслуженному деятелю искусств РСФСР и Карельской АССР художнику С. Г. Бродскому.

Говорят, не менее впечатляющий музей писателя и в Кирове.

Герои произведений Александра Грина продолжают жить в кинофильмах, любимыми зрителями и в наше время, это: «Алые паруса», телефильм «Ассоль», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир», «Господин оформитель», «Золотая цепь» и совместный, СССР – Чехословакия, фильм «Колония Ланфиер». По повести «Алые паруса» в 1942 году был создан одноименный балет.

Большинству читателей Грин известен как автор романов, новелл, рассказов, но мало кто знает его лирические стихи, стихотворные фельетоны, басни, написанные в зрелые писательские годы. Много он писал рассказов и на бытовые темы. Например: «Кирпич и музыка», «Окно в лесу», «Марат», «Кафтан».

Многотысячными изданиями выходили произведения Александра Грина не только в СССР, но и за рубежом.

Читатель, когда на душе станет неспокойно, взойди на борт фрегата надежды и под алыми парусами стремись в «Гринландию», в которой побывали и вдохнули ветер странствий, приключений миллионы советских юношей и девушек, в этой удивительной стране они научилась справедливости, познали цену дружбы, любви и бескорыстия. К сожалению, гриновская романтика в настоящее время скрывается за серостью денежного тумана, но по законам природы ветры имею обыкновение менять свое направление.