… друг друга мы любили!
Разлуки час потом ударил нам;
На вечную любовь и здесь и там
Мы поклялись… но клятве изменили:
В разлуке мы других уже любили.
Мы встретились потом; полусмеясь,
Полувздохнув, ты помнишь ли, в тот час
Друг друга мы почти шутя спросили:
"Ты помнишь, как друг друга мы любили?"
Будучи в преклонном возрасте он писал сыновьям: "Меня упрекали в холодности, главное указывали на то, что нет у меня любовных стихотворений… Но о любви своей мне всегда было писать и говорить стыдно. Что кому до этого за дело! Каждого пускать своим носом к себе в сердце!"
С будущей женой, немкой лютеранского вероисповедания Анной Ивановной Штеммер (1830-1911), Майков познакомился в 1847 году. В 1852 году они обвенчались. Достоевский из Семипалатинска поздравлял их: "… Рад и ее и Вашему счастью, оно и прежде мне не было чуждо". В семействе Майковых будет четверо детей.
Мажорные, чувства звучат у Майкова в стихотворении из цикла "Дочери".
Новая, светлая звездочка
В сумрак души моей глянула!
Это она, моя девочка!
В глазках ее уже светится
Нечто бессмертное, вечное,
Нечто, сквозь мир сей вещественный
Дальше и глубже глядящее.
Дочь подрастает, а вместе с этим растет и любовь к ней отца.
Она еще едва умеет лепетать,
Чуть бегать начал, но маленькой плутовке
Кокетства женского уже видимы уловки:
Зову ль ее к себе, хочу ль поцеловать
И трачу весь запас лакающих названий –
Она откинется, смеясь, на шею няни,
Старушку обовьет руками горячо
И обе щеки ей целует без пощады,
Лукаво на меня глядит через плечо
И тешится моей ревнивою досадой.
Жизнь беспощадна, не щадит и детей. 21 февраля 1855 года в возрасте 11 лет умерла дочь Аполлона Николаевича - Вера. В письме к сыновьям Владимиру и Аполлону отец писал: "Это был такой ангел хранитель семьи, братьев и всех, с кем бы связала ее судьба. И у маленькой у нее была забота, чтобы всем было хорошо…"
Ей было посвящено стихотворение-плач:
Не может быть! не может быть!
Она жива!.. сейчас проснется…
Смотрите: хочет говорить,
Откроет глазки, улыбнется,
Меня увидит, обоймет
И, вдруг поняв, что плач мой значит,
Лаская нежно мне шепнет:
"Какой смешной! О чем он плачет!.."
Но нет!.. лежит… тиха, нема,
Неподвижна.
Через шесть лет после кончины дочери, тревожно звучит стихотворение Аполлона Николаевича "Мать":
"Бедный мальчик! Весь в огне,
Все ему неловко!
Ляг на плечико ко мне,
Прислонись головкой!..
Отклони удар, уйди,
Смерть с своей косою!
Мать дитя с своей груди
Не отдаст без бою!
Заслони средь всех тревог
Все душой своею
Жизни чудный огонек,
Что затеплен ею!
И едва он засветил –
Вдруг ей ясно стало,
Что любви, что чудных сил
Сердце в ней скрывало!..


8
О цензуре николаевской России П.А.Плетнев писал Я.К.Гроту еще в 1851 году: "…цензура покамест похожа на удава, который инстинктивно бросается душить все, что дышит".
При царствовании Александра II в России наступила "оттепель": демократичнее стало общество, цензура ослабла, вернулись из каторги, оставшиеся в живых декабристы и т.д. Смелой по содержанию прозвучала эпиграмма, написанная Майковым в 1856 году на высшую знать России:
Бездарных несколько семей
Путем богатства и поклонов
Владеют родиной моей.
Стоят превыше всех законов,
Стеной стоят вокруг царя,
Как мопсы жадные и злые,
И простодушно говоря:
"Ведь только мы и есть Россия!"
Свой взгляд на борьбу с недобросовестными чиновниками Майков изложил в другой эпиграмме:
С народом говори, не сдержанной боязнью
Придворных развратить, а паче же всего
Чиновников. О, царь, начни за воровство
На Красной площади казнить торговой казнью.
Далекий от политики Аполлон Николаевич по-своему, восторженно, отреагировал на отмену крепостного права в России в 1861 года, посвятив этому событию несколько стихотворений, в том числе и "Картинка" (после манифеста 19 февраля 1861г.):
…И пришлося ей, младенцу,
Старикам прочесть
Про желанную свободу
Дорогую весть
Самой вести смысл покамест
Темен им и ей,
Но все чуют над собою
Зорю новых дней…
Вспыхнет, братья, эта зорька!
Тьма идет к концу!
Ваши детки уж увидят
Свет лицом к лицу!..
Воля, братья, - это только
Первая ступень
В царство мысли, где сияет
Вековечный день.
В этом же году Майков написал стихотворение "Поля".
В телеге еду по холмам;
Порой для взора нет границ…
И все поля по сторонам,
И над полями стаи птиц…
Я еду день, я еду два –
И все поля кругом, поля!
Мелькнет жилье, мелькнет едва,
А там поля, опять поля…
Но где же люди? Ни души
Среди безмолвных деревень…
Не верится такой глуши!
Хотя бы встреча в целый день!..
Это стихотворение имело большой успех не только у читающей публики, но и на чтении автором в различных аудиториях. В одной из них присутствовал агент III отделения, который докладывал начальству: "Стихотворение это произвело фурор и глубокое впечатление и служит предметом всеобщего разговора. Все видят в этой картине изображение России и впадают в какую-то невыразимую тоску. Неизвестно, было ли оно процензуровано".
Анализируя положение России после реформы, Майков писал 15 сентября 1861 года М.Н.Каткову: "… все что было зло на новое, что только носило маску либерализма, поспешило вдруг проявиться во всем блеске николаевщины; во всем и везде видны заговоры, словом, обычное тупоумие выплывает теперь на всех ступенях общества, и науке и свободному развитию мысли предстоит, вероятно, новое гонение…"
Негодование вызвало у некоторых царедворцев стихотворение Майков "Другу Илье Ильичу", в котором был усмотрен пасквиль на Александра II.
… И пусть кричат слепцы: ты деспот! Ты тиран!
Не слушай! Это толк распущенных славян,
Привыкшим к милостям и грозам деспотизма!
Тиран ты – но какой? Тиран либерализма!
А с этим можешь ты – не только все ломать,
Не только что в лицо истории плевать,
Но, тиская под пресс свободы, - половину
Всего живущего послать под гильотину!
Дело дошло до министра внутренних дел России П.А.Валуева. Министр просвещения А.В.Головин обратился с письмом к великому князю Константину Николаевичу: "Посылаю Вашему Величеству при сем стихи Майкова, пропущенные московскою цензурою, как мне сказал сегодня Валуев, вследствие усиленной просьбы редактора Каткова. Признаюсь, что я не пропустил бы их, несмотря на все желание мое простора печатному слову. Трудно поверить, чтобы в этих стихах не было прямого порицания действий государя, и чтобы автор желал просто сопоставить администратора прежнего времени и нынешнего…" Дело закончилось в пользу Майкова, о чем писал Ф.И.Тютчев Каткову: "Великий князь наследник прочел вслух государыне стихотворение, и они не нашли никакой черты, в которой автор имел бы в виду государя, причем государь наследник сказал со своей стороны, что он "умеет читать между строчками"
В 1863 году в сборнике поэтов "Гражданские мотивы" были напечатаны три стихотворения Майкова, в том числе и "После бала":
…Гирлянды дам сидят в гостиной;
Забава их хула и ложь;
Танцует в зале молодежь –
Девицы с уст улыбку гонят,
По лицам их не разберешь,
Тут веселятся иль хоронят…
Вы сами бьетесь в ералаш,
Чинопоколнствуете, лжете,
Торгуете и продаете
И это праздник званый ваш!..
В этом стихотворении критик М.Е.Салтыков-Щедрин не нашел гражданских мотивов, а посчитал, что ему место в сборнике "Эротическо-гражданских стихотворений".


9
Одним из направлений творчества Майкова было возрождение исторической памяти русского народа, без которой, как он считал, не может существовать Россия. С этой целью был сделан для широкого читателя один из лучших переводов "Слово о полку Игореве". В дневнике есть запись: "Еще в 1844 года, когда я принялся за изучение русской старины и за "Слово о полку Игореве" запала во мне и первая мысль о переводе "Слова". Правда, писатель И.А.Гончаров отрицал подлинность этого произведения, а Достоевский советовал переводчику переложить "Слово" на современную рифму". Тем не менее, автор остался верен себе. В процессе работы Майков сообщал Достоевскому: "Я все перечитываю бездну книг для "Слова о полку Игореве", пишу введение к нему, хочется, чтобы было хорошо, т.е. не срамно со стороны научной… Вообще мне хочется, чтобы это был мой маленький monumentum, приношение мое на "алтарь отечества".
В предисловии автор писал: "Несмотря на семь веков, отделяющих нас от его певца, он (певец) чрезвычайно близок к нынешней нашей литературе. Его поэма точно зародыш, таящий в себе все лучшие качества последней… Чувствуется, несмотря на перерыв многих веков, один и тот же гений в творчестве лучших людей тогда и ныне…"
Закончив работу, Майков сообщи историку М.А.Максимовичу: "Четыре года я посвятил этому труду, и наконец он появился в печати… Мне все казалось, что я исполняю как будто какой-то долг, и поэтому обязан исполнить его строго и свято, сил не жалеючи". Первое чтение "Слова" состоялось в доме цензора А.В.Никитенко 13 октября 1867 года.
Свое мнение о переводе, И.Гончаров изложил в письме к И.Тургеневу 22 января 1868 года: "Перевод талантливый, поэтичный, так что поэма сделается популярной книгой, а не археологической загадкой. Он отлично воспользовался старым языком: как-то сумел в этот старый мех влить новое вино, что и мог сделать только талант, а не ученый".
Хрестоматийным стал цикл стихов "Отзывы истории", написанный Майковым в разные годы. В цикл вошли: "Емшан", "В Городце в 1263 году", "У гроба Грозного", "Стрелецкое сказание о царевне Софье Алексеевне", и др.
Стихотворение об Иване Грозном заканчивается словами, обращенными в будущее:
… Да! Мой день еще придет!
Услышится, как взвыл испуганный народ,
Когда возвещена была царя кончина,
И сей народный вой над гробом властелина –
Я верую – в веках вотще не пропадет,
И будет громче он, чем этот шип подземный
Боярской клеветы и злобы иноземной.
Философ Вл.Соловьев писал о стихотворении: "Нельзя, конечно, заподозрить гуманного поэта в сочувствии злодеяниям Ивана IV, но они вовсе не останавливают его прославления, и в конце он готов даже считать их только за "шип подземный боярской клеветы и злобы иноземной".
Майков высоко ценил деятельность царя-преобразователя Петра I, посвятив ему стихотворения: "Кто он?" и "Сказание о Петре Великом". В нем сказано:
… Как по морю, морю Ладожску
Едет-катит Петр- царь на поиски,
Сам сидит в корме на лодочке,
Золотым рулем поворачивает…
Ф.М.Достоевскому поэт писал 7 марта 1868 года: "Мы все будем гордиться Петром, простив ему кое-что". Позднее, в 1888 году эту же мысль Аполлон Николаевич изложил и в письме  жене: "… признаю гений Петра и необходимость его реформ…"
В 1865 году в Петербурге отмечалось 100летний юбилей М.В.Ломоносова. Майков стал одним их организаторов этого торжества, целью которого было "сознательно почтить память великого праотца самостоятельности русской мысли, первого, который дал русскому уму веру в себя". 7 апреля  на торжественном обеде Майков прочитал первый вариант стихотворения "Ломоносов". Цензор А.В.Никитенко отметил, что стихи хороши, только сильно направлены против немцев". Это же отметил и министр внутренних дел России П.А.Валуев. Автор подчинился высокому мнению. Издателю М.Н.Каткову он писал: "Стихотворение переделано во многих местах, почему прошу печатать с этого последнего оригинала, а прежний, порвать. Желательно бы мне было, чтобы пьеса была напечатана и в "Московских ведомостях" и в "Русском вестнике".
… Наукой осиян и рвеньем
К величью родины горя,
Явился ты – осуществленьем
Мечты великого царя!
Твоею ревностью согретый,
Очнулся русский дух с тобой:
Ты лучших дел Елизаветы
Был животворною душой,
Ты дал певца Екатерине,
Все цело жил в ее орлах,
И отблеск твой горит и ныне
На лучших русских именах.
В 1877 началась русско-турецкая война из-за господства на Черном море. К ней присоединилось национально-освободительное движение Болгарии против многовекового турецкого господства. Россия выступила на стороне болгар. Война закончилась подписанием летом 1878 года Берлинского трактата, по которому России вернули часть Бессарабии и присоединили Карас, Ардаган и Батум.О панславянизме, культурном и политическом течение, в основе которого лежало объединение славянских народов Европы на этнической основе, Майковым написан цикл "Из славянского мира". В одном из них - "Никогда", описана первая встреча славян с римлянами. Заканчивается стихотворение предупреждением:
… И вкруг павших в бое
Победители стоят
В изумленьи сами;
В легионах недочет:
Целыми рядами
Мертвых, раненых кладут…
Сам, с разноплеменной
Свитой, кесарь подскакал,
Мрачный и смущенный…
И задумчиво к горам
Обратил он взоры;
Грозно смотрят из-за туч
Сумрачные горы;
Стая темная орлов
Из-за туч несется;
Словно гул какой оттоль
Смутно раздается…
Смотрит царь – и вдруг велит
Стан смыкать свой ратный
И полки переправлять
За Дунай обратно.


                                                                10
В "Отечественных записках", "Современнике" и других печатных изданиях публиковались не только стихи Майкова, но и его обзоры, статьи о художественных выставках и самих художниках. На правах знатока живописи автор им советовал: "… Если вы, например, пишете ураган, то помните при каждом ударе кисти, что делается в это время с деревом, с тростником, с людьми, с облаками, с животными и пр. Если пишете вид природы в солнечный жар, то помните, что дубу, липе должно быть тоже жарко, и они склоняют листву…"
Видя в картинах И.К.Айвазовского "верность природе", Майков написал статью, в которой говорилось: "Художник и природа – это два соперника. Художник вступает в бой с природой. Один, как г. Айвазовский, говорит ей, полный сознания сил: "Я поймаю тебя" – Айвазовский действительно поймал ее; другим это не удается".
В знак дружбы Иван Константинович подарил поэту свою картину "Закат на море". Под ее воздействием Майков написал стихотворение.
Стиха не ценят моего
Ни даже четвертью червонца,
А ты даришь мне за него
Кусочек истинного солнца.
Кусочек солнца твоего!
Когда б стихи мои вливали
Такой же свет в сердца людей,
Как ты в безбрежность этой дали
И здесь, вкруг этих кораблей…
Каким бы даром благодатным
Считал свой стих, гордился б им,
И мне бы пелось, вечно пелось,
Своим бы солнцем сердце грелось,
Как нынче греется твоим!
В стихотворении несколько раз повторяется слово "солнце", за которым скрываются и иные смыслы. В стихотворении "Летний дождь" произошло чудесное превращение одного золота в другое.
"Золото, золото падает с неба!" –
Дети кричат и бегут за дождем…
- Полноте, дети, его мы сберем,
Только сберем золотистым зерном
В полных амбарах душистого хлеба.
В другом стихотворении "Под дождем" солнце выполняет роль клетки для влюбленных, с последующей их бурей чувств.
Помнишь: мы не ждали ни дождя, ни грома,
Вдруг застал нас ливень далеко от дома;
Мы спешили скрыться под мохнатой елью…
Не было конца тут страху и веселью!
Дождик лил сквозь солнце, и под елью мшистой
Мы стояли точно в клетке золотистой;
… Ты ко мне прижалась, в страхе очи жмуря…
Благодатный дождик! Золотая буря!
В стихотворении "Гроза" поэт мастерски обыгрывает солнце:
… Промчался вихрь – пять-шесть мгновений -
И, в встречу солнечным лучам,
Встают серебряным карнизом
Через все небо ворота.
… Где царство солнца и лазури!
Где блеск полей, где мир долин!
Но прелесть есть и в шуме бури,
И в плеске ледяных градин.
Таким образом, солнце – символ жизни и возрождения, прошло через все творчество поэта. В одном из поздних его стихотворений есть строки:
Вчера – и в самый миг разлуки
Я вдруг обмолвился стихом –
Исчезли слезы, стихли муки,
И точно солнечным лучом
И близь, и даль озолотило…
Исторический цикл дополняют переводы белорусских и сербских народных песен, а также переводы Гёте и вариации из Гейне.
                                                  11
Теплая дружба связывала Аполлона Николаевича с Федором Ивановичем Тютчевым многие годы. Майков писал своему биографу М.Л.Златковскому: "Знакомство с Тютчевым и расположение ко мне, всё скреплённое пятнадцатилетней службой вместе и частными беседами и свиданиями, окончательно поставило меня на ноги, дало высокие точки зрения на мир, Россию и её судьбы в прошлом, настоящем и будущем, и сообщило тот устой мысли, на коем стою теперь и на коем воспитываю своё семейство".
Тютчеву Майков посвятил и пьесу "Странник" и стихотворение.
Народы, племена, их гений, их судьбы
Стоят перед тобой, своей идеи полны…
Но грустно зрячему бродить между слепых,
"Поймите лишь, - твердит, - и будет вам прозренье!
Поймите лишь, каких носители вы сил, -
И пусть осветится, и все падут сомненья,
И дастся вам само, что жребий вам сулил!"
Прочитав стихотворение, Ф.М.Достоевский, по воспоминанию Майкова: "воскликнул: "Да, да, поймите лишь! именно, именно, только бы поняли! Да нет, не поймут!.."
С Ф.М.Достоевским Майков познакомился в кружке Петрашевского. Затем у Федора Михайловича произошла трагедия: арест, содержание в Петропавловской крепости, гражданская казнь и омский острог на годы. И в это время Аполлон Николаевич не оставил каторжанина. После его возвращения они еще больше сблизились не только на литературном поприще, но и на духовной основе. Федор Михайлович имел трудный характер, но в Майкове увидел человека с тонкой душой, способного сопереживать чужому горю. "Я Вас называю другом, - писал Федор Михайлович Майкову, - незабвенным и чувствую в моем сердце, что название правильно: мы с Вами такие давнишние и такие привычные, что жизнь, разлучившая и даже разводившая нас иногда, не только не развела, но даже, может быть, свела нас окончательно". Друзьям Достоевский советовал: "Читайте Майкова, глубже вчитывайтесь в него... Это истинный поэт, и каждое слово его дорого".
Длительная дружба и переписка связывала Майкова с Я.Полонским. Находясь в 1857 году в Баден Бадене, Яков Петрович в письме к Штакеншнейдер просил: "Передайте Майкову мысль завязать со мной стихотворную переписку. Можно будет задать себе кое-что высказать в этом смысле". Аполлон Николаевич тут же откликнулся на просьбу.
Полонский! суждено опять судьбою злою
Нам розно дни влачить;
Меж тем моя душа сроднилась уж с тобою -
Ей нужно так любить!
Да! в мире для нее нужна душа другая,
Которой бы порой
Хоть знак подать, что мы, друг друга понимая,
Свершаем путь земной!
Полонский не заставил себя ждать с ответом, описав в стихотворной форме жизнь отдыхающих на курорте.
Возвратившись из Европы, Майков записал в альбом Якова Петровича:
Твой стих, красой и ароматом
Родной и небу и земле,
Блуждает странником крылатым
Между миров, светя во мгле.
Люблю в его кудрях я длинных
И пыль от Млечного Пути,
И желтый лист дубов пустынных,
Где отдыхал он в забытьи;
Стремится речь его свободно;
Как в звоне стали чистой, в ней
Закал я слышу благородной
Души возвышенной твоей.
Затем ему посвятил стихотворение.
Тому уж больше чем полвека,
На разных русских широтах,
Три мальчика в своих мечтах
За высший жребий человека
Считая чудный дар стихов,
Им предались невозвратимо…
И старики с своих высот –
На них, казалося, взирали,
И улыбались меж собой,
И их улыбкой одобряли…
Те трое были… милый мой,
Ты понял?.. Фет и мы с тобой…
Насколько Яков Петрович ценил дружбу с Майковым видно из его письма к драматургу А.Н.Островскому: "Единственный человек в Петербурге из числа пишущих, с которым сошелся я – это А.Н.Майков".
Дружил Аполлон Николаевич с Афанасием Афанасьевичем Фетом. В одном из писем в начале февраля 1889 года он писал ему: "Я выразил в своих стихах тебе именно то, что люблю в твоих. Да на это свое свойство ты сам когда-то указывал. Помнишь ли, ты говорил, что только то и есть поэзия, когда поэт бросается с пятого этажа? Но вот ты и бросился, и это меня всегда пленяло и пленяет, и на это я хотел указать в моем послании, попробовав сам пуститься за тобою. Благополучно ли путешествие – не знаю". На пятидесятилетний юбилей творчества Фета Майков откликнулся стихотворением:
… Тебе знакома, Фет, знакома эта радость!
Таких трофеев полн тобой созданный храм!
И перейдут они в наследие векам,
И свежесть сохраняя и аромата сладость,
Играя радуги цветами, - и одним
Помечены клеймом и вензелем твоим!
Муза связывала Майкова с поэтом-любителем великим князем Константином Романовым, который посвятил ему два стихотворения. Аполлон Николаевич ответил ему посвящением:
Зачем смущать меня под старость!
Уж на покой я собрался –
Убрал поля, срубил леса,
И если новая где зарость
От старых тянется корней,
То это бедные побеги,
В которых нет уж прежних дней
Ни величавости, ни неги…
И вот – нежданно, к нелюдимому,
Ваш стих является ко мне
И дразнит старого, как в зиму
Воспоминанье о весне.
К Аполлону Николаевичу, как мастеру стихосложения, часто обращались начинающие авторы. Среди них был и воронежский мещанин, безызвестный поэт Иван Савич Никитин. Вышел ли он на российскую поэтическую дорогу не известно, если бы не местный любитель поэзии, который отвез подборку его стихов к Майкову в Петербург. Возвратясь, ходатай пересказал Никитину свой разговор с поэтом: "… Аполлон Николаевич одобрил решительно все ваши стихотворения, не исключив ни одного, потому что везде нашел прекрасные мысли, темы, предметы, содержание, нашел, что они и извивались в первый раз в стихах прекрасно; поэтому он сказал, что поэтическое дарование в вас, несомненно".
Майков давал профессиональные советы Никитину в деле выбора тем для стихов и их воплощений. "Старайтесь, советовал он,-  сжатее и экономнее в красках, то есть вы описываете лес, что ли, или степь, - уж не суйтесь разом показать их и летом, и осенью, и весною, и зимою, и в утро, и в полдень, и ночью… Другое дело будет, если я сосредоточился на один момент, въехал душой в его душу, да и рассказываю: это будет жизнь, а то – живописное рассуждение". Так в созвездии русских поэтов средины XIX века зажглась новая яркая звезда Никитина
Майков нашел в лице Ивана Савича понимающего товарища и делился с ним в письмах не только истоками творчества, но и сокровенными мыслями. "Знаете, - писал он новому другу, - что я завидую Вам? Завидую тому, что Вас воспитала и вскормила сермяжная Русь, следовательно, Вы должны знать ее лучше меня; и у неё-то, батюшка, и надо почерпать поэзии. У меня юность прошла на греках и на римлянах… А что этот мир идеальный мир перед живым и близким?"
В одном из писем поэт писал Никитину о своем процессе творчества: "Когда душа моя разрядилась стихами, в ней все угасает. Пьеса хороша, и кажется, что породившие ее страдания были необходимы: без них не было бы мне минуты великого блажнества-творчества".
Майков считал, что каждое стихотворение должно пойти через раны души, и быть обработано так, чтобы засверкать всеми гранями. "Счастливое стихотворение, как счастливый ребенок в сорочке, рождается соответствующе и в форме", - говорил поэт.


                                                   12
Творчество, будь то художника, писателя или поэта лежит вне законов природы. Импульс вдохновения может возникнуть в любую минуту, и так же быстро угаснуть, если его не поддержать. Об этом сказано в стихотворении Майкова "Мысль поэта".
О мысль поэта! Ты вольна,
Как песня вольной гальционы!
В тебе самой твои законы,
Сама собою ты стройна!
Кто скажет молнии: браздами
Не раздирай ночную мглу?
Кто скажет горному орлу:
Ты не шныряй под небесами,
На солнце гордо не смотри
И не плещи морей волнами
Своими черными крылами
При блеске розовой волны.
К этому же выводу поэт обращался и в более зрелом возрасте:
Мысль поэтическая – нет! –
В душе мелькнув, не угасает!
Ждет вдохновенья много лет
И, вспыхнув вдруг, как бы в ответ
Призыву свыше воскресает…
Дать надо времени протечь,
Нужна, быть может, в сердце рана –
И не одна, - чтобы облечь
Мысль эту в образ и извлечь
Из первобытного тумана.
Литераторами конца XIX века Майков воспринимался как наследник гармонической поэзии. Диапазон тем его поэзии удивлял современников. Это были циклы стихов: "Из восточного мира", "Подражания древним", "Из славянского мира", "Новогреческие песни", "Отзывы жизни", в которых "столпились "Века и народы", и др., а также эпиграммы, посвящения, трагедии. Сделал он переводы Г.Лонгфелло, А.Мицкевича, Байрона, Гете, Гейне, и для "Сборника памятников народного творчества в Северо-западном крае" перевел семь белорусских песен. Им написаны поэмы: "Две судьбы", "Машенька", "Сны".
О том, как поэт работал над поэмой "Две судьбы" видно из его записи: "Изучение философских систем породило пьесу, которая писалась долго, или, лучше сказать, за которую я принимался несколько раз, обделывая то одно, то другое лицо, смотря по тому, находился ли  я под влиянием стоицизма или эпикуреизма".
В.Г.Белинский так отозвался о поэме: "Талант г. Майкова, подавший такие прекрасные надежды, развивается и идет вперед; доказательство – его поэма, богатая поэзией, прекрасная по мысли, многосторонняя по мотивам и краскам".
Пройдет время и автор самокритически отнесется к своей поэме, посчитав неудавшейся, из-за того, что "…мотивы взяты, но неопределенна, не сознана общая мысль поэмы; в герое несколько общих черт, рассуждения о любви, отношения к свету, - все заученное, ходившее тогда в литературе с легкой руки Ж.Занд".
Не без влияния Белинского, с уклоном к "натуральной школе", Майков написал поэму "Машенька", изданную в 1846 году в некрасовском "Петербургском сборнике".
Во вступлении к поэме, автор изложил фабулу:
Куда как надоел элегий современных
Плаксивый тон; толь дело иногда
Послушать старичков-рассказчиков почтенных
Про молодости их удалые года,-
Невольно веришь им, когда, почти с слезою,
Они, смотря на нас, качая головою,
Насмешливо твердят: "То ль было в старину!"
Теперь из их времен я свой рассказ начну.
Хоть он в моих устах теряет сто процентов;
Хоть ныне далеки мы от блаженных дней,
Дней буйных праздников, гусарских кутежей,
Уездных Ариадн, языковских студентов;
Хоть этих лиц теперь почти уж боле нет,
Хотя у нас теперь иные люди, нравы, -
Но все еще поймем мы были прошлых лет
И дедов старые проказы и забавы.
О "Машеньке" Виссарион Григорьевич благосклонно заметил: "Сюжет даже не нов. Но в художественном произведении дело не в сюжете, а в характерах, в красках и тенях рассказа… Лучшая сторона новой поэмы г. Майкова – то, что на вульгарном языке называется соединением патетического элемента с комическим, которое, в сущности, есть не иное что, как умение представлять жизнь в ее истине. Этой истины много в поэме".
Поэму "Сны" Майков писал почти пять лет. За это время он несколько раз ее переделывал. Неполный текст ее он прочитал А.В.Никитенко, который записал в дневнике: "На днях Майков читал у меня свое новое стихотворение "Сны". Оно написано уже в другом духе, чем последние две пьесы. Я советую Майкову не вдаваться ни в какие суетные учения или партии, а быть просто художником, к чему у него истинное призвание".
Цензура прошла по поэме нещадно, допустив к публикации в "Русском слове" в 1859 году. Гончаров писал автору свое впечатление о поэме: "Я, собственно, я – не шутя слышу в ней Данта, то есть форма, образ, речь, склад. Но говорят о ней - скажу откровенно – мало. Причина тому, конечно, Вам понятна: поэма не вся напечатана, из нее вырезано сердце, разрушена ее симметричность, словом, она искажена и со стороны архитектуры, и со стороны мысли. По-моему, ничто так сильно не доказывает Вашего искреннего и горячего служения искусству, как эта поэма: Вы создали, не заботясь цензуре, о печати, Вы были истинный поэт в ней и по исполнению, столько же и по намерению".
Находясь в Ницце, Аполлон Николаевич прочитал первый вариант поэмы, находящемуся там П.А.Вяземскому, который сказал, что в ней "много поэзии и действительности".
Видимо, поэма понравилась и декабристу С.Г.Волконскому, который в это время лечился в Ницце на лечении. В его архивах хранилось несколько ее списков.


                                                        13
Летом 1887 года Аполлона Николаевича снова потянуло в путешествие. На этот раз в Турцию, история которой навеяла стихотворение.
Заалел, горит восток…
Первый луч уж брызнул… Мчится
В встречу солнцу ветерок…
Пошатнулся и клубится
И летит туман, летит…
Что ж в волнах его метели
И алеет и блестит?
Легионы ль полетели
На Царьград, на славный бой?..
То их вождь - на колеснице
И с поднятою рукой,
И в венце, и в багрянице…
Тени прошлого? Но нет!
Скрылся поезд триумфальный,
На поверхности зеркальной
Все стоит зеленый след…
В апреле 1888г. русское литературное общество отпраздновало полувековой юбилей творчества А.Н.Майкова. В "Автоэпиграмме" поэт писал:
Устал я жить, устал любить
И трепетать за все святое!
Любовь – цель жизни, может быть,
Но и ярмо мое земное.
По случаю знаменательной даты император Александр III пожаловал Аполлона Николаевича в тайные советники, что повлекло за собой увеличение пенсии, которую будет тратить на помощь молодым литераторам и благотворительность. На торжественном вечере в адрес юбиляра было сказано много теплых слов. Так, брат покойного драматурга А.Н.Островского Михаил Николаевич, рассказал о впечатлении, которое произвело на него стихотворение Майкова "Рыбная ловля": "Я никогда не забуду, с каким восторгом он читал ваше стихотворение "Рыбная ловля", посвященное и ему в числе многих других любителей рыбной ловли, помню, с каким умилением он повторял те места вашей поэмы, где вашею художественною, но трезвою кистью рисуются картины нашей природы".
И.А.Гончаров писал юбиляру, что его дружба с ним на протяжении этого времени "никогда ничем не омрачалась, не охлаждалась и была всегда тепла, чиста и светла".
Словесный портрет Аполлона Николаевича сохранил для нас хорошо знавший его Опочин, который писал: "Прямые, седеющие, но еще с большой темнотой волосы его (Майкова) лежали непослушными прядками на голове, вокруг щек с подбородком свисала и кругами вились аккуратная бородка, из-за толстых очков смотрели пристально многодумные глаза. Все было быстро и в то же время необычно сложно в этой фигуре. Казалось, что такие люди попадаются на каждом шагу. Но стоили заговорить ему – и вы начинали думать, что Аполлон Николаевич Майков один на целом свете. В обращении его была какая-то сухость или, может быть, строгость, но это не отталкивало от него, а наоборот, привлекало, словно блеск старого золота. Какая-то значительность была в каждом его жесте, в каждом движении. Ни одно слово, срывавшееся с его губ, не могло замереть в воздухе, не приковав к себе вашего внимания. Мне казалось, что таковы именно были все пророки и апостолы".
В конце жизни у Аполлона Николаевича обострились религиозные чувства. На эти темы он пишет много стихотворений, и среди них:
Когда гоним тоской неумолимой,
Войдешь во храм и станешь там в тиши,
Потерянный в толпе необозримой,
Как часть одной страдающей души, -
Невольно в ней потонет твое горе,
И чувствуешь, что дух твой вдруг влился
Таинственно в свое родное море
И заодно с ним рвется в небеса…
Поискам христианской истины посвящено стихотворение – "Пустынник"
И ангел мне сказал: иди, оставь их грады,
В пустыню скройся ты, чтоб там огонь лампады,
Тебе поверенный, до срока уберечь,
Дабы, когда тщету сует они познают,
Возжаждут Истины и света пожелают,
Им было б, чем свои светильники возжечь.
Поэт считал, что не хлебом единым должен жить человек:
О Боже! Ты даешь для родины моей
Тепло и урожай, дары святого неба,-
Не хлебом золотя простор полей,
Ей также, Господи, духовного дай хлеба!
Показателем духовности поэта является "Завет старины", по первому названию - "Молитва":
… Труден в мире, Русь родная,
Был твой путь; но дни прошли –
И, в свой новый век вступая,
Ты у господа моли, …
Чтоб, в вождях своих сияя
Сил духовных полнотой,
Богоносица святая,
Мир вела ты за собой
В свет – к свободе бесконечной
Из-под рабства суеты,
На исканье правды вечной
И душевной красоты…
Аполлон Николаевич письменно попросил прокомментировать стихотворение сына Аполлона: "По сердцу ли тебе пришлась моя "Молитва" в "Русском вестнике"? … Ведь это то, что искала Русь православная, и особенно наша, великороссийская". "Удивился я твоим словам, - отвечал удрученный отец сыну, - что в моих стихах "Молитва" нашел ты, или предполагал во мне нечто политическое. Политики в поэзии я не терплю. Поэзия партий для меня не существует".
За Философско-лирическую драму по истории древнего Рима – "Два мира" с описанием борьбы христианства с язычеством, Майков получил от Академии наук Пушкинскую премию. Некоторые критики считали, что в этой драме автор выступил не как христианин, а как язычник, не постигший христианских идей. По этому поводу Аполлон Николаевич писал Я.К.Гроту: "События минувших веков я старался вообразить себе по их аналогии с тем, что прожил и наблюдал сам на своем веку, а переживаемая нами историческая полоса так богата подъемами и падениями человеческого духа, что внимательному взору представляется богатый матери… Продолжение »