С игрой изменился и образ жизни Николая Алексеевича. Авдотья Яковлевна вспоминала: " … у подъезда его квартиры по вечерам стояли блестящие экипажи очень важных особ; его ужинами восхищались богачи - гастрономы; сам Некрасов бросал тысячи на свои прихоти; выписывал себе из Англии ружья и охотничьих собак...". "Я не знаю, какой капитал был у Некрасова, но, судя по лести и лицемерной дружбе некоторых личностей, окружавших его, должно быть, был очень изрядный. Конечно, эти лесть и дружба расточались только в глаза ему, а, перешагнув за порог его двери, те же личности беспощадно ругали его и даже клеветали на него". Часто вставал вопрос о литературных доходах Некрасова. Он говорил Суворину, что стихи принесли ему "до 40000 рублей за всю жизнь".

Как-то в разговоре с Тургеневым относительно денег, Некрасов заметил: "Я всегда бросал деньги, бывало, не задумываясь, тратил последние десять рублей, лежащие в кармане, и оставался на другой день без обеда; это, брат, у нас наследственная помещичья безалаберность обращаться с деньгами…".

Действительно, Некрасов не ценил деньги как таковые и, выдавая кому-либо, аванс или просто взаймы, никогда не брал с просителей расписок и не заносил расходы в долговую книгу. На что не раз указывали ему сотрудники журнала, а он лишь отшучивался. Активным заемщиком у Некрасова был одно время и Тургенев.

Поэта обвиняли, что он живет не по средствам, запуская руку в кассу журнала. Да, он жил на широкую ногу, но никогда не пользовался общими деньгами, а наоборот, вкладывал в него собственные деньги, без надежды получить их обратно.

На самом деле Некрасов жил скромно, снимал квартиру в доме Краевского на углу Литейной и Бассейновой улиц. Никакой дорогой мебели и других излишеств в ней не имелось. Кабинет был уставлен шкафами с чучелами птиц, зверей, ружьями и другими охотничьими снаряжениями. В приемной, опираясь на дубину, стояла  на задних лапах чучело громадной медведицы с двумя медвежатами – трофей удачной и небезопасной охоты. Рабочий стол его был завален рукописями, книгами и только хозяин мог в этом беспорядке быстро найти что-то нужное. В спальне у стены стоял обыкновенный диван и недорогая мебель.

Имея большие связи среди министров двора и высокопоставленных чиновников, он никогда не пользовался их расположением в личных целях, а лишь для защиты журнала от нападок цензоров, устройства на работу друзей, а часто и незнакомых ему, кому-то хлопотал о пенсии, кому-то о продвижении по службе.

Д.П.Сильчевский, библиограф и участник народнического движения, арестованный в 1876 году, вспоминал, как Ефремов: "… вместе с Некрасовым, лично знавший тогдашнего шефа жандармов, пользуясь своими связями и знакомствами, выхлопотал высочайшее повеление о моем освобождении с отдачей лишь под гласный надзор полиции". В это время Николай Алексеевич был уже тяжело больным.

Поэт А.Н.Плещеев писал о Некрасове: "… имея вполне обеспеченные средства к жизни, но, пройдя в юности школу нужды, он никогда не оставался глух к нуждам своих сотоварищей по профессии, умел войти в положение писателя и не только оказать ему помощь, но оказать ее так, что она не оскорбляла самолюбие одолженного".

Была у Некрасова еще одна страсть – охота. Он мог с ружьем в руках ходить целыми днями по болотам, лесам, охотясь на уток, вальдшнепов, тетеревов или с компанией дни и ночи выслеживать медведей, лосей, волков. Им руководило не желание убить зверя или птицу, а охотничий азарт, процесс охоты. Общаясь с природой, он забывал городскую суету и наполнялся творческой энергией. Стихи так и просились на лист бумаги. "… голова, - по его воспоминанию, - разгоралась, что образы пошли, как живые".

Некрасов всегда ценил дружбу и оставался верным ей, несмотря ни на что. Так, Н.П.Огарев публично обвинил Николая Алексеевича в проигрыше 30 тысяч рублей своей покойной жены. Чего на самом деле не было. "Я вижу, что на меня устроена просто облава, затравить меня хотят. Не могу похвастаться, чтобы сочувственно относились к моим стихам в литературе, но уж лично ко мне они высказали бесчеловечное отношения… Я чистосердечно сознаюсь, что своим образом жизни не могу служить хорошим примером, зато я не считаю себя безупречным рыцарем и не преследую других за их слабости. Мне только и остается одно утешение, что я в своей жизни не был завистником чужого таланта; напротив, радовался появлению его в литературе". Из "Воспоминаний" Панаевой.

И.И.Панаев вступился за друга и написал Огареву в Лондон: "Ты не дал даже себе труда подумать, откуда могли быть у твоей умершей жены 30 тысяч. Тебе следовало прежде проверить слова той личности, которая явилась к тебе с подобным сведением. Что Некрасов ведет большую игру, это верно, но это еще далеко от того, чтобы подозревать его в таком грязном поступке. Да и не нам с тобой быть судьями чужих слабостей, оглянемся лучше на наше прошлое и спросим самих себя… Вы второй раз делаетесь сообщниками людей, которые не останавливаются ни перед чем, чтобы опозорить личность другого человека из личной своей мести и зависти к его таланту…". После такого отпора Огарев прекратил нападки на Некрасова.

Длительные годы связывала дружба Некрасова с Тургеневым. В письмах, а их было около ста, называл Ивана Сергеевича не иначе как: "милый", "любезный" и т.д. Переписка их носила теплый, доверительный характер.

Письмо Ивану Сергеевичу от 30 июня 1855 года начиналось так: "Здравствуй, милый Тургенев - ты, о ком думаю часто, всегда с приятным и никогда с горьким чувством… я слышал, что ты находишься, как говорилось лет 15-ть тому назад, в "моменте распадения", то есть считаешь свое писательское поприще конченым и себя выдохшимся… Стыдись, любезный друг! Не тебе обижать природу или судьбу сомнениями в своих силах и способностях… Хочешь знать мое мнение? Из всех ныне действующих русских писателей ты, как бы сказать, обязался сделать наиболее, и сложить теперь руки было бы сверх стыдовища…".

Казалось, ничто не могло разрушить связь между ними, но мелочи жизни и недоброжелатели сделали свое темное дело. Дошло до того, что Иван Сергеевич пустил слух, будто бы Некрасов проиграл его 18 тысяч, предназначенные для передачи Герцену. Николай Алексеевич со свойственной верой в людское добро, не ответил злом, о чем говорят строки "Воспоминаний" Панаевой: "Я был уверен, что, проведя вместе нашу молодость, мы вместе проживем и нашу старость. Лучше бы он из – за угла убил меня, чем распространять про меня такую позорную небывальщину!" … " Привязанность Некрасова к Тургеневу можно было сравнить с привязанностью матери к сыну, которого она, как бы жестоко ни обидел ее, все-таки прощает и старается приискать возможные оправдания его дурным поступка. Я более никогда не слыхала, чтобы Некрасов сделал даже намек относительно враждебных к нему чувств и действий Тургенева; он по-прежнему высоко ценил его талант". Из "Воспоминаний" Панаевой.

Переписывался и дружил Некрасов с Л.Н.Толстым и длительное время следил за его первыми шагами в литературе и наставлял по мере возможного. В первом письме от средины августа 1852 года, Некрасов писал: "Милостивый государь! Я прочел Вашу рукопись (Детство). Она имеет  в себе настолько интереса, что я ее напечатаю. Не зная продолжения, не могу сказать решительно, но мне кажется, что в авторе есть талант. Во всяком случае, направление автора, простота и действительность содержания составляют неотъемлемые достоинства этого произведения…. И роман Ваш, и талант меня заинтересовали. Еще бы я посоветовал бы Вам не прикрываться буквами, а начать печататься прямо со своей фамилией, если только Вы не случайный гость в литературе. Жду Вашего ответа".

В письме от 2 сентября 1855 года Некрасов эмоционально писал: "Лев Николаевич! … Возмутительное безобразие, в которое приведена Ваша статья (имеется в виду "Севастополь в мае", опубликованный в "Современнике" за 1855 год), испортило во мне последнюю кровь… Не хочу говорить, как высоко я ставлю эту статью, и вообще направление Вашего таланта и то, чем он вообще и силен и нов… Я не знаю писателя теперь, который бы так заставлял любить себя и так горячо себе сочувствовать, как тот, к которому пишу, и боюсь одного, чтобы время и гадость действительности, глухота и немота окружающего не сделали с Вами того, что с большею частью из нас: не убили в Вас энергии, без которой нет писателя, по крайней мере такого, какие теперь нужны России".

Как и на Некрасова, так и на Л.Толстого накатывала депрессия и в письмах они помогали друг другу. Л.Н.Толстому из Парижа 17 мая 1857 года. "… На днях я получил Ваше письмо, писанное Вами в Неаполь. Спасибо Вам за него – я его сейчас перечитал, и на меня повеяло каким-то теплом; Вы не без участия думали обо мне, когда его писали… у Вас кажется хандра. Хандра и грусть у человека в Вашем положении, мне кажется, может быть только, когда у него нет цели в жизни… Без нее нет ключа ни к собственному существованию, ни к существованию других, и ею только объясняется, что самоубийства не сделались ежедневным явлением… Но вот вы замечаете, что другому (или другим) нужны Вы – и жизнь вдруг получает смысл, и человек уже не чувствует себя сиротливым, обидной своей ненужности… Человек создан быть опорой другому, потому что ему самому нужна опора…".

Некрасов ценил талант Л.Толстого, и в тоже время был беспощадным критиком его работ, что видно из следующего письма от 16 декабря 1857 года. "Милый, душевно любимый мною Лев Николаевич. Повесть Вашу набрал (имеется в виду "Пропащий"), я ее прочел и по долгу совести прямо скажу Вам, что она нехороша и что печатать ее недолжно. Главная вина Вашей неудачи в неудачном выборе сюжета, который, что весьма избит, труден почти до невозможности и неблагодарен… Покуда, в ожидании Вашего ответа, я Вашу повесть спрятал и объявил, что Вы раздумали ее печатать. Будьте здоровы и напишите мне поскорее". Автор не обиделся на критику, переделал и под названием "Альберт" повесть напечатали в августовском номере "Современника".

С 1854 года дружба связывала Некрасова с Достоевским. Именно Николай Алексеевич вместе с Белинским дал положительную оценку его романа "Бедные люди". Разница во взгляде на решения вопроса переустройства России, а Достоевский не был сторонником революции, вызвали отдаление их друг от друга. Однако это не мешало Федору Михайловичу быть высокого мнения о поэзии Некрасова и защищать его от клеветы и измышлений, видя в нем личность: "… вечного страдальца о себе самом, вечного неустанного, который никогда не мог успокоиться". Из "Дневника писателя".1877 год. №12,стр.317.

Единственный раз Николай Алексеевич, якобы, поступился своими принципами. Все произошло так. Чтобы избежать закрытия журнала, он решил написать и прочитать в Английском клубе оду, восхвалявшую всесильного графа М.Н.Муравьева, который мог положительно повлиять на судьбу издания. Этого не произошло, но "муравьевская" ода подорвала авторитет сочинителя среди демократических читателей и дала повод недоброжелателям со всей силой развернуть компанию клеветы: посыпались гневные письма, эпиграммы, памфлеты. Многие "друзья" отвернулись от автора.

Меж двух огней я шел неутомимый.

Куда пришел? Клянусь, не знаю сам,

Решить вопрос предоставляю вам.

Враги мои решат его согласно,

Всех меряя на собственный аршин,

В чужой душе они читают ясно,

Но мой судья – читатель – гражданин.

Лишь в суд его храню слепую веру,

Суди же ты, кем взыскан я не в меру.

О личности Некрасова оставили добрые воспоминания многие литераторы и те, кто, так или иначе, встречался с ним: М.Горшков, М.Т.Лорис-Меликов, Достоевский, Н.Лейкин, Успенский, Боборыкин, Тургенев, Короленко, В.И.Немирович-Данченко и др.

 Глава 4

Первая болезнь

Николай Алексеевич часто простужался, и после очередной простуды заболело горло, и пропал голос. 17 ноября 1853 года он написал Тургеневу: "Кажется, приближается для меня нехорошее время, с весны заболело горло, и до сей поры кашляю и хриплю – и нет перемены к лучшему, грудь болит постоянно и не на шутку".

При осмотре, доктор Шипулинский нашел у больного "очень сильную болезнь горла" – чахотку - туберкулез. Находясь в дурном расположении духа при полном расстройстве нервной системы, он начал писать свои "Прощальные элегии?".

Душа мрачна, мечты мои унылы,

Грядущее рисуется темно.

Привычки, прежде милые, постыли,

И горек дым сигары. Решено!

Не ты горька, любимая подруга

Ночных трудов и одиноких дум,

Мой жребий горек. Жадного недуга

Я не избег. Еще мой светел ум,…

Во время болезни, как вспоминала Авдотья Яковлевна: "… он вдруг бросал все лекарства, не видя улучшения своей болезни, не держал предписанной докторами диеты и злился, если ему напоминали, что этого кушанья нельзя есть; то опять впадал в крайность и что не морил себя голодом…. Понятно, что нервы у него были раздражены мрачными мыслями, не покидавшими его, о близкой смерти. Напишет, бывало, стихотворение, прочтет его и заключит словами: "В печати мне его не удастся видеть: своего последнего, этого последнего стихотворения. К весне буду готов".

1 июля 1855 года Некрасов сообщал Тургеневу о своем здоровье: "… оно крайне худо – и, право, брат, без фразы не могу сказать, что едва ли не всего кислее в жизни и смерти – это медленное умирание, в котором я маюсь".

Интересный эпизод из жизни больного Николая Алексеевича описала в "Воспоминаниях" Панаева. В 1856 году в "Современнике" было напечатано его стихотворение "Княгиня", посвященное недавно умершей в Париже графини Воронцовой-Дашковой, которая умерла одинокой, и, якобы, по вине мужа француза - бедной. Прочитав стихотворение, обиженный супруг выехал в Петербург, нашел Некрасова и вызвал на дуэль. Тот вызов принял. Панаев убеждал друзей: "… необходимо расстроить дуэль. Разве можно допустить, чтобы еще один русский поэт был убит на дуэли французом! И это будет не дуэль, а просто убийство, потому что Некрасов болезненный человек, постоянно находится в нервном раздражении, и вдруг допустить его до дуэли! Это значит, что мы будем участниками в убийстве". Неожиданно дело приняло иной оборот. Узнав о болезни Некрасова, француз вызвал на дуэль Панаева, как мнимого соучастника написания злополучного стиха. Вместе с Буткевичем Панаеву удалось склонить заносчивого иностранца к письму – опровержению, которое они напишут вместе с Некрасовым с указанием того, что в стихотворении не имелась в ввиду графиня Воронцова-Дашкова. На этом поставили точку.

По совету доктора Шипулинского весной 1857 года Некрасов выехал в Вену. Немецкое "горловое" светило в виду серьезности заболевания рекомендовало больному продлить лечение в Италии с соблюдением строжайшего режима. В Италии настроение Николая Алексеевича менялось от глухой меланхолии до возбуждения. Естественно, предписанный режим он не соблюдал. Здоровье медленно, но восстанавливалось, появилась возможность посмотреть Италию.

Узнав, что Тургенев в Париже, Некрасов выехал к нему. Друзья много времени проводили за беседами. В одной из них коснулись семейной темы. Из "Воспоминаний" Панаевой.

Некрасов: "Ты, брат, в самом деле, не задумываешь ли жениться? Это будет верх глупости с твоей стороны, и я этого не ожидал от тебя".

Тургенев: " Что же я, какой-нибудь физический или нравственный урод, что для меня невозможна семейная жизнь? Оставаться бобылем под старость скверная вещь, и тебе советую об этом подумать. Молодость наша с тобой не ахти прошла как весело, испытали мы с тобой много передряг, не быв женатыми".

В конце мая 1857 года Некрасов вместе с Тургеневым отправился в Лондон, где Николай Алексеевич встретился с Герценом.

Возвратившись в Париж, больной написал Панаеву: "… к сентябрю я непременно ворочусь в Россию; правду сказать, уехал бы и теперь, потому что для здоровья здесь жить не стоит, да живу для очистки совести, лечит меня теперь доктор Рейне, весьма умный и знаменитый"."Умный и знаменитый" приписал пациенту лечиться на острове Мадера. "Склепом, - по выражению Некрасова, - куда доктора отсылают полумертвецов". И еще он считал, что "… все доктора сбывают меня со своих рук, что болезнь моя неизлечима… я хочу умереть в России!" Недолго думая, он выехал в Петербург.

Мысли о скорой смерти не оставляли Николая Алексеевича до тех пор, пока не был осмотрен молодым русским врачом и не получил заверение: "Через два месяца у вас совершенно заживет горло… В практике самых опытных докторов бывают ошибки в диагнозе болезни; особенно, если они не специалисты по какой-нибудь части…". Пролечившись, Некрасов воспрянул духом и забыл совет доктора "вести строго правильную жизнь".

Психология многих людей такова, стоит избавиться от болезни или части ее симптомов, как все плохое забывается и наверстывается упущенное время. Авдотья Яковлевна укоряла Некрасова: "Не только для вас, а для богатырского организма такой образ жизни, какой вы ведете, был бы вреден; вы превращаете  ночь в день, а день в ночь, и притом вечно находясь в возбужденном состоянии". Он отвечал: "Я очень хладнокровно играю в карты… Я скоро покончу игру! А теперь глупо бросать ее, когда мне везет такое дурацкое счастье".

Глава 5

Вехи творчества

Эталоном в поэзии для себя Некрасов считал Пушкина и призывал. "Читайте сочинения Пушкина с той же любовью, с той же верою, как читали прежде, … поучайтесь примером великого поэта любить искусство, правду и родину, и если бог дал вам талант, идите по следам Пушкина, стараясь сравниться с ним если не успехами, то бескорыстным рвением, по мере сил и способностей, к просвещению, благу и славе отечества!". К этому следует добавить и слова Белинского: "Всякий образованный русский, должен иметь у себя всего Пушкина: иначе он не образованный и не русский". Некрасов стал достойным преемником великого поэта и продолжателем реалистических традиций Гоголя в русской литературе.

Народ – главное действующее лицо в поэзии Некрасова. Его "муза мести и печали" звала к свободе, равенству, братству. Богатую палитру слов, выражений, поговорок, присказок, услышанные в общении с простым народом, поэт использовал в своем творчестве, и оттого его можно считать народным. Достоверности, эмоциональности, сострадания и участия полны его стихи и поэмы. Он, один из немногих русских поэтов, поднял разговорную речь до уровня поэзии, в которой четко звучат монологи и диалоги.

Некрасов не терпел небрежности в поэзии. Каждая слово, каждая строка, оттачивались до предела, о чем говорят многочисленные черновики и письмо к Л.Толстому: "… Бывало, я был к себе неумолим и просиживал ночи над пятью строками. Из этого времени я вынес убеждение, что нет такой мысли, которую человек не мог бы себя заставить выразить ясно и убедительно для другого, и всегда досадую, когда встречаю фразу: "нет слов выразить" и т.п. Вздор! Слово всегда есть, да ум наш ленив".

О манере работать, Панаева писала: "Некрасов писал прозу сидя за письменным столом и даже лежа на диване; стихи же он сочинял, большей частью, прохаживаясь по комнате, и вслух произносил их; когда он заканчивал все стихотворение, то записывал его на первом попавшем под руку лоскутке бумаги...".

Некрасов обладал феноменальной памятью, о чем сам говорил не без гордости: "Хорошая память всю жизнь составляла одно из главных моих качеств". Это подтверждала и его родная сестра Анна Алексеевна, в замужестве Буткевич: "Память у него была удивительная, он записывал одним словечком целый рассказ и помнил его всю жизнь по одному записанному слову".

В поэзии Некрасова видна динамика, устремленность в познании души русского человека и показа, лучших ее качеств, и в тоже время он не приукрашивал действительность, а отражал ее в полном соответствии.

Русский пейзаж – неотъемлемая часть каждого его произведения. Он нарисован, будто бы, кистью даровитого художника с необыкновенной правдивостью, необыкновенной музыкальностью и зрительной доступностью для читателей.

Нашли отражения в творчестве и собственные переживания автора, выразившиеся в любовной лирике.

К 1845 году относится стихотворение "Колыбельная песня" со словами.

Будешь ты чиновник с виду

И подлец душой,

Провожать тебя я выду –

И махну рукой!

В день привыкнешь ты картинно

Спину гнуть свою…

Спи, пострел, пока невинный!

Баюшки – баю…

В нем чувствуется собственный голос автора и по интонациям видно, на чьей он стороне.

13 февраля 1846 года шеф жандармов А.Ф.Орлов писал министру просвещения С.С.Уварову: "Сочинения подобного рода по предосудительному своему содержанию не должно бы одобряться к печатанию".

Некрасова вызвал управляющий Третьим отделением А.В.Дубельт и: "… много кричал, как он смел нападать на сановников и на дворян". С этого времени автор попал в списки "неблагонамеренных".

В стихотворении "Родина" звучат горькие воспоминания детства.

И вот они опять, знакомые места,

Где жизнь отцов моих, бесплодна и пуста,

Текла среди пиров, бессмысленного чванства,

Разврата грязного и мелкого тиранства;

Где рой подавленных и трепетных рабов

Завидовал житью последних барских псов,

Где было суждено мне белый свет увидеть,

Где научился я терпеть и ненавидеть...

О горькой доли русской женщины поэтом написано не одно стихотворение. В "Тройке" есть такие строки.

… От работы и черной и трудной

Отцветешь, не успевши расцвесть,

Погрузишься ты в сон непробудный,

Будешь нянчить, работать и есть…

И схоронят в сырую могилу,

Как пройдешь ты тяжелый свой путь,

Бесполезно угасшую силу

И ничем не согретую грудь…

Стихотворение стало популярным в народе и к нему писали музыку композитор А.И.Дюбюк, М.В.Коваль и др. Эта песня стала народной, и до сих пор остается любимой.

Среди стихотворений поэта неоднозначную оценку получило "Еду ли ночью по улице темной".

… Я задремал. Ты ушла молчаливо,

Принарядившись, как будто к венцу,

И через час принесла торопливо

Гробик ребенку и ужин отцу.

Голод мучительный мы утолили,

В комнате темной зажгли огонек,

Сына одели и в гроб положили…

Случай нас выручил? Бог ли помог?..

Тургенев в письме к Белинскому просил: "… Скажите от меня Некрасову, что его стихотворение в 9 книжке меня совершенно с ума свело, денно и нощно твержу я это удивительное произведение -  и уже наизусть выучил".

Цензор Волков, прочитав, подал наверх рапорт: "Нельзя без содрогания и отвращения читать этой ужасной повести! В ней так много безнравственного… Жаль, что муза г. Некрасова одна из самых мрачных и что он видит все в черном свете". Однако вопреки такому выводу, стихотворение было положено на музыку.

О том, как жилось трудовому крестьянству, Некрасов писал много раз в своих стихах и поэмах. Безнадежность и тоска звучит в "Несжатой полосе", в которой сконцентрирована не только боль сердца хлебопашца, но и скрытая боль автора о бедственном положении всех крестьян  царской России.

… Плохо бедняге – не ест и не пьет,

Червь ему сердце больное сосет,

Руки, что вывели борозды эти,

Высохли в щепку, повисли как плети,

Очи потускли, и голос пропал,

Что заунывную песню певал,

Как, на соху налегая рукою,

Пахарь задумчиво шел полосою.

В 1856 году поэт выпустил сборник "Стихотворения Н.Некрасова". Первым стояло "Поэт и гражданин", на которое цензура тут же обратила особое внимание.

Не может сын глядеть спокойно

На горе матери родной,

Не будет гражданин достойный,

К отчизне холоден душой,

Ему нет горше укоризны…

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденье, за любовь

Иди и гибни безупречно.

Умрешь не даром: дело прочно,

Когда по ним струится кровь…

Поэтом можешь ты не быть,

Но гражданином быть обязан.

А что такое гражданин?

Отечества достойный сын…

Судя по тому, что тираж сборника не залежался на прилавках, автор имел успех. Рецензент дал такой отзыв о сборнике: "г. Некрасов вполне представитель нового искусства, начало которому положено Гоголем. Он по преимуществу поэт нашей современной жизни с ее темными и загадочными вопросами, поэт русской действительности, которую он так обаятельно возводит в перл создания".

Князь П.А.Вяземский, бывший друг Пушкина, а теперь товарищ министра народного просвещения, дал такую оценку стихотворению: "… Тут идет речь не о нравственной борьбе, а о политической… здесь говорится не о тех жертвах, которые каждый гражданин обязан принести отечеству, а говорится о тех жертвах и опасностях, которые угрожают гражданину, когда он восстает против существующего порядка и готов пролить кровь свою в междоусобной борьбе или под карою закона".

Власть не могла допустить вольномыслия, и на поэта обрушилась критика. " Другим все прощают, а мне ставят каждое лыко в строку; дошло до того, что даже листки малой прессы считают себя в праве читать мне наставления", - вспоминал Некрасов. Форму его стихов называли "вульгарной", "антихудожественной", "грубой" и т.д. Борис Алмазов в газете "Москвитяне" высказался так: "Трудно найти стихотворца, который был бы менее поэт, чем г. Некрасов. Содержание его стихотворений самое непоэтическое и часто "даже антипоэтическое".

Под напором оппонентов нервы у поэта сдавали, и дошло до глубокой хандры и недооценки собственного таланта.

… Опять один, опять суров,

Лежит – и ничего не пишет

Прибавь: хандрит и еле дышит – …

В дни упадка на помощь поэту пришли друзья: Белинский, а после смерти его - Чернышевский и Добролюбов.

Пора встать! Ты знаешь сам,

Какое время наступило;

В ком чувство долга не остыло,

Кто сердцем неподкупно прям,

В ком дарованье, сила, меткость,

Тому теперь недолжно спать…

У Некрасова начался подъем творческих сил. Если в 1854 году он написал лишь четыре стихотворения, то в 1855 – две поэмы и около тридцати пяти стихотворения. В них поэт по-прежнему остался верен гоголевскому направлению в литературе.

Чернышевский писал Некрасову 5 ноября 1856 года: "Такого поэта, как Вы, у нас еще не было. Не думайте, что я увлекаюсь в этом суждении… Нет ни малейшего сомнения, что естественный ход жизни произвел бы такого поэта; мы даже можем утверждать это не как предположение или вывод, но как свершившийся факт".

Добролюбов: "Нам нужен был теперь поэт, который бы с красотою Пушкина и силою Лермонтова умел продолжить и расширить реальную, здоровую сторону стихотворений Кольцова". Критик имел в виду – Некрасова.

Некрасов сознавал важность просвещения народа, и это нашло отражение в стихотворении "Школьник", в котором звучит неподдельная гордость за деревенского мальчишку, идущего босиком за знаниями в Москву.

… Скоро сам узнаешь в школе,

Как архангельский мужик

По своей и божьей воле

Стал разумен и велик…

Не бездарна та природа,

Не погиб еще тот край,

Что выводит из народа

Столько славных, то и знай,-

Столько добрых, благородных,

Сильных, любящих душой,

Посреди тупых, холодных

И напыщенных собой!

Некрасов выступал и как ярый пацифист. Одним из трагических его стихотворением считается "Внимая ужасам войны", от которой, прежде всего, страдает народ.

… Средь лицемерных наших дел

И всякой пошлости и прозы

Один я в мире подсмотрел

Святые, искренние слезы –

То слезы бедных матерей!

Им не забыть своих детей,

Погибших на кровавой ниве,

Как не поднять плакучей иве

Своих поникнувших ветвей…

Поводом для стихотворения "Размышления у парадного подъезда" послужил эпизод, увиденный поэтом из окна его квартиры, как дворник и городовой гнали крестьян - просителей от крыльца дома важного чиновника.

А владелец роскошных палат

Еще сном был глубоким объят…

Ты, считающий жизнью завидною

Упоение лестью бесстыдною,

Волокитство, обжорство, игру,

Пробудись!...

… Не страшат тебя громы небесные,

А земные ты держишь в руках,

И несут эти люди безвестные

Неисходное горе в сердцах.

Что тебе эта скорбь вопиющая,

Что тебе этот бедный народ?

Вечным праздником быстро бегущая

Жизнь очнуться тебе не дает,..

В стихотворении "Песня Еремушке" автор предсказывает грядущую революцию.

Будь счастливей! Силу новую

Благородных юных дней

В форму старую, готовую

Необдуманно не лей!..

С ними ты рожден природою –

Возлелей их, сохрани!

Братством, Равенством, Свободою

Называются они.

С этой ненавистью правою,

С этой верою святой

Над неправдою лукавою

Грянешь божьею грозой…

С раннего детства Николай столкнулся с жестокостью, несправедливостью и унижениями, царящими не только в семье, но и вокруг. Он слышал стон рабства не только над великой русской рекой – Волгой, но и над всей Россией. Стон, переходящий в кандальный звон. Все это вошло в знаменитое стихотворение "На Волге (Детство Валежникова)".

… О, горько, горько я рыдал,

Когда в то утро я стоял

На берегу родной реки,

И в первый раз ее назвал

Рекою рабства и тоски!..

О том, как было написано стихотворение, Чернышевский писал: "Однажды, рассказывая мне о своем детстве, Некрасов вспомнил разговор бурлаков, слышанный им, ребенком, и передал, пересказав, прибавил, что он думает воспользоваться этим воспоминанием в одном из своих стихотворений, которые хочет написать. – Прочитав через несколько времени пьесу "На Волге", я увидел, что рассказанный мне разговор бурлаков передал в ней с совершенной точностью, без всяких прибавлений и убавлений; перемены в словах сделаны лишь такие, которые были необходимы для подведения их под размер стиха…".

Некрасов – пионер в изображении детей в поэзии. Любовью, лиричностью, нежностью проникнуто стихотворение "Крестьянские дети".

О милые плуты! Кто часто их видел,

Тот, верю я, любит крестьянских детей;

Но если бы даже ты их ненавидел,

Читатель, как "низкого рода людей", -

Я все-таки должен сознаться открыто,

Что часто завидую им:

В их жизни так много поэзии слито,

Как дай бог балованным деткам твоим.

Счастливый народ!

В то же время в стихотворении "Плач детей" автор показывает участь их на капиталистической фабрике.

В золотую пору малолетства

Все живое – счастливо живет,

Не трудясь, с ликующего детства

День забав и радости берет.

Только нам гулять не довелося

По полям, по нивам золотым:

Целый день на фабрике колеса

Мы вертим – вертим – вертим…

Однако светлые строчки берут верх над пессимистическими.

Играйте же дети! Растите на воле!

На то вам и красное детство дано,

Чтоб вечно любить это скудно поле,

Чтоб вечно вам милым казалось оно.

Храните свое вековое наследство,

Любите свой хлеб трудовой…

Последней из европейских стран в 1861 году в России было отменено крепостное право, но выигрыша от этого крестьяне не почувствовали. По этому поводу Некрасов возмущенно говорил: "Да разве это настоящая воля! Нет, это чистый обман, издевательство над крестьянами".

В этом же году он написал поэму "Коробейники", с посвящением крестьянину костромской губернии – Г.Я.Захарову.

Поэма оказалась настолько популярной, что не хватило тиража, и автор на собственные деньги издал ее в серии "Красные книжки". Через мелких торговцев, по 3 копейки, "Коробейники" разошлись по городам и весям. Такого прецедента распространения литературы Россия еще не знала.

Поэта Ап. Григорьева поэма привела в восторг: "Одной этой поэмы было бы достаточно для того, чтобы убедить каждого, насколько Некрасов поэт почвы, поэт народный, то есть насколько поэзия его органически связана с жизнью".

Иное мнение высказал официальный критик С.Дудышкин: "Господин Некрасов решительно не художник… Не беритесь за то, что требует, кроме мозгового раздражения, еще ничтожной вещи - любви, неподдельной любви и художественного таланта". Дудышкиных поглощает время, а некрасовские, "лишенные любви" "Коробейники", стали народной песней, которую поют и сегодня.

Поэма "Железная дорога" – одно из центральных произведений поэта. Указ о строительстве железной дороги от Москвы до Петербурга был подписан Николаем I в феврале 1842 года. Начальником строительства был приближенный императора граф П.А.Клейнмихель, известный жестокостью и взяточничеством.

Некрасов первым из русских поэтов заговорил во весь голос о рабском труде на строительстве дроги. На костях крепостных Витебской, Псковской, Новгородской и других губерний России, в течение семи лет она была построена.

…Пряма дороженька: насыпи узкие,

Столбики, рельсы, мосты.

А по бокам-то все косточки русские…

Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

…Мы надрывались под зноем, под холодом,

С вечно согнутой спиной,

Жили в землянках, боролися с голодом,

Мерзли и мокли, болели цингой…

Не только каторжный труд изобразил Некрасов в поэме, но выразил веру в великое будущее русского народа.

Да не робей за отчизну любезную…

Вынес достаточно русский народ,

Вынес и эту дорогу железн